"Мишель Пессель. Путешествия в Мустанг и Бутан " - читать интересную книгу автора

караванщиками, которые чинили упряжь. Но люди попались молчаливые, и я
вскоре вернулся в бамбуковое убежище.
Наутро мы выступили, держа курс по-прежнему на запад через перевал на
высоте 3560 метров. Дорога шла через два раскачивающихся мостика, причем
один вид их, скрипящих под ветром, внушал серьезные опасения в благополучном
исходе предприятия. Один носильщик, самый молодой, ступая на мостик, каждый
раз закрывал глаза от страха, так что пришлось вести его под руки.
Начался подъем. Носильщики были безнадежны; один из них сильно хромал,
и сердце у меня в буквальном смысле разрывалось надвое: с одной стороны, я
был полон искреннего сочувствия, с другой - понимал, что не поторапливаться
нельзя.
Мы вошли в густой лес; ели были окутаны гирляндами мхов, словно
украсились для встречи рождества или духа, летевшего с Валгаллы под
вагнеровскую мелодию. Пожалуй, здесь следовало остановиться на ночлег. Мне
не хотелось проявлять "твердость" британских полковников киплинговского
толка, которых я ненавижу всем сердцем, и гнать людей дальше.
При свете фонарей поставили палатки и, несмотря на сеявший дождик,
разожгли огонь. На занавесях мхов заплясали отблески. Не успел я задать себе
сакраментальный вопрос "что делать?", как Таши показал мне кровавую ссадину
на ноге. Немедленно я превратился в "сахиба доктора", и сделал ему по всем
правилам перевязку. Появившийся Калай важно объявил, что на ужин будут
пельмени.
- Откуда пельмени? Мы же...
- Я умею делать пельмени из муки. Меня научил один швейцарец.
Так под секущим дождем на высоте двух с половиной километров я постиг
секрет изготовления пельменей, а Калай, раскатывая тесто на моем
металлическом кофре, объяснял на смеси тибетского, непальского и
английского, что дело это очень непростое. Будь я настоящим английским
полковником, я бы пожаловал Калаю орден Британской империи "за твердость и
настойчивость, проявленные на посту в трудных условиях", ибо пельмени вышли
божественные...
Наутро лес потерял свою таинственность и сделался солнечным и веселым.
На рыжих стволах цвели рододендроны, а опавшие лепестки устилали дорогу
ласковым ковром. Мы выходили на перевал, который богобоязненные
путешественники уставили молитвенными флагами и каменными пирамидами.
С перевала открывался вид на уже близкий белый массив Аннапурны.
Гигантский ледяной монумент вознесся на 8 тысяч метров. Я упал духом: как же
мы пройдем этот немыслимый барьер?
От мрачных раздумий меня оторвали пронзительные вопли обезьян,
разбойничавших на кукурузном поле. Дети и старики защищали урожай, стуча
палками по кастрюлям, и грохот тысячеголосым эхо уносился к снегам
Аннапурны.
Под этот аккомпанемент отставшие носильщики выбирались наверх. Взглянув
на Аннапурну, они заявили, что дальше не пойдут... Несмотря на все навыки,
приобретенные й Гарвардской школе бизнеса, мне не удалось уговорить их. Трое
категорически потребовали расчета. Трое остались, но сказали, что
дополнительный груз они не потащат.
Да, сакраментальный вопрос "что делать?" возник вовремя. Оставалось
сидеть и любоваться на свой багаж.
Так мы и сидели, пока на тропе не показалась шумная группа непальцев.