Франсез Гарфилд Сумеречный дом Перевод: П. Матвейц

Солнце зашло за горизонт, и на землю опустились сумерки. Небо на западе обрело розовый оттенок, но мягкий свет вечерней зари совершенно не проникал в пределы просторной спальни.

Клаудия склонилась над туалетным столиком. Старательно, раз за разом она приводила в порядок свои непокорные черные локоны, продолжавшие, упрямо завиваясь, ниспадать ей на лицо. Это было роскошное и очень чувственное причесывание. Ее волосы сияли в свете масляной лампы.

В противоположном углу комнаты восседала Гарленд. Она уже уложила свои короткие волосы на манер кудряшек эльфа.

— Хорошо, что мне не нужно так беспокоиться о моих волосах, как тебе с твоей пышной гривой, — сказала она.

— Да ладно тебе, — рассмеялась Клаудия в ответ. — Мы обе знаем — она впечатляет.

Девушки не пожалели косметики. Клаудия подвела свои серебристые глаза темно-синим карандашом, а Гарленд — невыразительные брови — каштановым. Накрасив губы алой помадой, они погримасничали, чтобы цвет распределился равномерно.

Завершив свой туалет, они спустились вниз по скрипучей лестнице в просторную гостиную. В комнате постепенно воцарялся сумрак. Взяв кувшинчики с маслом, подруги обошли гостиную, наполняя и зажигая лампы, украшенные стеклянными куполообразными плафончиками старинной работы. Свет отливал желтизной, его блики сияли на столе и полках, причудливо играли на широких досках пола. Клаудия особенно гордилась этими старыми половицами и могла часами натирать их до блеска. Гарленд принесла блюдо с огненно-рыжими тыквами и поставила его на стол из красного дерева, который упирался в спинку обтянутого парчой дивана. Она вставила в подсвечники две ароматические свечи и зажгла их.

Затянутые в атлас, Клаудия — в красном, Гарленд — в темной, сияющей лазури, они замерли, оценивая эффект, производимый мягким светом. Еще раз придирчиво взглянув друг на друга, они успокоились, не обнаружив ни единого изъяна.

— Я хотела бы прогуляться как в старые добрые времена, — сказала Гарленд, бросив короткий взгляд на свои туфли на каблуках — они не были чересчур высокими. — Я не надолго.

— Никто здесь теперь уже не гуляет. Не на что и посмотреть, — посетовала Клаудия. — Много воды утекло с тех пор, как у нас была компания.

— Наверное, я несколько сентиментальна, — улыбнулась в ответ Гарленд. На мгновение в ее глазах вспыхнул огонек, что-то вроде тайного восторга, — но может быть, мне и удастся вернуться не в одиночестве.

— Я останусь здесь на случай, если кто-то заглянет, — уверила подругу Клаудия.

Массивная деревянная дверь скрипнула, закрывшись за Гарленд. Прошагав по пепельным камням веранды, девушка вприпрыжку спустилась вниз к дорожке, вымощенной старыми плитами. Ветхие, они были укутаны барвинком, пустившим здесь повсюду свои корни. Увитые плющом и жимолостью дубы роняли осенние листья. Мертвый ствол кизилового дерева тяжело накренился у края лужайки. Гарленд шла, внимательно глядя под ноги.

Вдалеке заухал филин. Гарленд улыбнулась сама себе. Она поплотнее закуталась в воротник своего атласного одеяния, который с успехом заменял ей шаль. Девушка глубоко и с наслаждением вдыхала ночной воздух.

Падающие листья шелестели, словно капли дождя. По небу неслись рваные облака. Сияние молодой луны заливало ветхий тротуар и старые полуразвалившиеся дома, стоявшие вдоль дороги, — это были большие дома, выстроенные с претензией, те, что именуются викторианскими. И ни одной живой души вокруг. Когда-то здесь был фешенебельный район города, обитатели которого, ныне покинувшие его, были связаны с Эллерби-колледжем. В преддверии грядущих перемен тут поселилась разруха.

Внезапно Гарленд услышала невнятные приглушенные голоса. Она увидела двоих высоких молодых мужчин, двигавшихся ей навстречу. Лунный свет помог хорошо рассмотреть их. Это были привлекательные, элегантно одетые, похожие на мускулистых юных атлетов парни. Она давно не встречала таких. Приятная теплая волна прокатилась по ее телу.

Но вот они приблизились настолько, что Гарленд могла разбирать смысл слов, достигавших ее слуха.

— Мой дядя Уит бывал здесь еще студентом, — сказал один из молодых людей. — Он рассказывал, что это место называлось Розовый Холм, говорил также, что здесь можно было и поразвлечься.

Они поравнялись, и Гарленд, сделав еще несколько шагов вперед, стремительно развернулась в противоположную сторону. Ускоряя шаг, она на мгновение засомневалась, стоит ли ей радоваться раньше времени. Она была уверена, что ее крепкое тело еще достаточно привлекательно, вот только не потерять бы былую ловкость! Поравнявшись с ними вновь, она приветственно воскликнула:

— Эй!

— Приятный вечер, не правда ли? — застенчиво пробормотал тот, что был высокого роста и с аккуратной темной бородкой.

Гарленд улыбнулась. Будь у нее ямочки на щеках, она с удовольствием их продемонстрировала бы.

— Приятный, но несколько промозглый. Думаю, следует поспешить домой и выпить чашечку горячего шоколада или чаю.

Слегка покачивая бедрами, она быстро двинулась вперед, стараясь оставаться, однако, в поле их зрения.

Гарленд напрасно беспокоилась, что молодые люди потеряют ее след. Все в порядке — они шли по пятам. Бородатый что-то говорил, и девушка с интересом напрягла слух, чтобы разобрать его слова.

— В конце концов, — сказал он, — мы же собирались поискать новые ощущения.

Его спутник, белокурый атлет, ответил так тихо, что Гарленд не расслышала, но по его виду было ясно, что он не против.

Она продолжала идти, осторожно ступая по предательски ухабистой дороге. Без сомнения, те двое парней увязались за ней. Гарленд вновь ощутила приток внутреннего тепла. Она почувствовала себя так же молодо, как, должно быть, и выглядела. Тщательно следя за своей походкой, Гарленд приблизилась к дому. Просеменив по каменным плитам двора, она взлетела вверх по ступеням к двери.

— Клаудия! У нас будет компания! — воскликнула Гарленд.

Клаудия окинула комнату оценивающим взглядом и холодно улыбнулась.

— Расскажи мне, — коротко бросила она.

— С минуты на минуту здесь появится пара очаровательных молодых мужчин. Уже взяли мой след. У одного — сияющие волосы и тело атлета, у второго — бородка. Он высокий, опрятный, по виду — утонченный и изысканный. На простофилю не похож. Им следует оказать достойный прием.

— Что ж, на этот случай у нас имеется бутылка портвейна и те сырные бисквиты, что я приготовила. — Клаудия пристально разглядывала стол в свете лампы. — Все у нас будет в порядке.

Снаружи послышались шаги, и с крыльца донеслось неуверенное перешептывание.

— Они прекрасны, — сказала Гарленд.

На мгновение все стихло. Затем тишину прорезала сдержанная дробь по дверной панели. «Манера стучать усвоена ими от доброго старого дяди Уита», — отметила про себя Гарленд.

— Итак, начнем, — возвестила Клаудия, одарив подругу взглядом триумфатора. — Веди себя как следует.

Клаудия проскользнула к двери. Ее длинное красное платье плотно облегало пышные бедра и тонкую талию. Оно стелилось по полу и подчеркивало каждый изгиб ее упругого тела. Клаудия могла бы гордиться тем, как двигалась и как выглядела. Одним словом — диплом с отличием. Через распахнутую дверь луч света коснулся стоявших на пороге мужчин.

Гарленд не ошиблась, оценивая их. Оба были одеты в костюмы отличного покроя, воротнички рубашек расстегнуты. Высокий носил коротко подстриженную бороду — темную и лоснящуюся. Понятливый и многообещающий. Его приятель — среднего роста, но с широкими плечами — выглядел могучим. Без сомнения, студенты Эллерби-колледжа, и оба, надо полагать, с блестящими перспективами.

— Добрый вечер, джентльмены. — Клаудия одарила их улыбкой гостеприимной хозяйки.

— Добрый вечер, мэм, — ответил за двоих темноволосый.

«Этот подошел бы для Гарленд», — подумала Клаудия. Для себя она предпочла бы светловолосого крепыша.

— Так вот, — пробормотал высокий, — так вот мы думаем… — И неожиданно замер в смущении.

— Решили… э-э… пройтись этой дорогой, — добавил светловолосый. — Меня зовут Гай, а это Ларри, мы — студенты.

— Первокурсники, — пояснил Ларри, — учимся в Эллерби.

— Понимаю, — успокаивающе кивнула Клаудия. — Так вы разве не зайдете?

— Да, мэм, — с признательностью в голосе ответил Гай. Парни зашли вместе и остановились плечом к плечу.

Их улыбки сильно отличались. Клаудия закрыла дверь.

Блуждающий по гостиной взгляд Ларри выражал интерес и уважение.

— Это отличное место, — начал было он, — замечательно. Это… это пробуждает ностальгию.

— Спасибо, — улыбнулась в ответ Гарленд. — Прошу, садись и попробуй теперь определить, какие чувства вызывает у тебя этот диван.

На секунду задумавшись, он сделал решительный шаг в направлении дивана. У него были отличные лакированные туфли. Ларри и Гарленд уселись рядом, а Клаудия, в свою очередь, протянула руку к Гаю.

— Ты похож на одного человека, которого мне довелось знать, — сказала она, прищуривая свои серебристые глаза. — Играл в футбол за команду штата, иногда бывал здесь.

— Наверное, все футболисты выглядят похожими, — с улыбкой ответил Гай.

Сидевшая за спиной Ларри Гарленд внезапно, словно кто-то нажал кнопку пуска, включилась в разговор:

— Не желаете ли стакан портвейна? Он очень хорош!

— Позвольте мне. — Ларри взял бутылку, наполнил бокал и протянул его Гарленд. Его рука немного дрожала.

— Нет, это для тебя, — отказалась она. — Я выпью после. Ларри сделал глоток.

— Вкусно!

— Да, только для наших лучших друзей!

— Мы, конечно, весьма признательны вам за это, — сказал он, делая при этом еще один глоток.

— Зовите меня Гарленд.

Клаудия тем временем усадила Гая в массивное мягкое кресло, а сама устроилась на его подлокотнике. Они нежно перешептывались и хихикали.

— Ларри, — сказала Гарленд, — ты держишься так, словно частенько бываешь в местах, подобных этому.

— Пусть мои манеры не вводят вас в заблуждение, — возразил он, подняв на нее взгляд карих глаз. — Ни в каких таких местах я не бываю.

Гарленд придвинулась к нему ближе.

— Расскажи мне немного о себе.

— Я всего лишь первокурсник, первокурсник в Эллерби. Ничего интересного в этом нет.

— Но должно же быть хоть что-нибудь? — Она придвинулась еще ближе. — Жизнь в общежитии наверняка очень веселая. Давай рассказывай!

Ларри с пылом сжал протянутую Гарленд руку.

— Ну, первый год непрост. — Казалось, ему было трудно говорить. — Хотя в Эллерби порку больше не практикуют, но приходится все же попотеть, чтобы перевели на следующий курс.

Она положила его руку себе на плечо и принялась пересчитывать его пальцы, сопровождая счет нежными щелчками по ним. В противоположном углу комнаты Клаудия и Гай уже нашли общий язык. Она сидела, удобно устроившись на коленях Гая, потягивая при этом его за ухо.

— Вот это по-настоящему отличный дом, — медленно выговорил Ларри. — Дом… — Ларри сглотнул. — Дом хорош.

«Здесь было бы уместно, — подумала Гарленд, — если бы он сказал что-то вроде: „Как некстати такой очаровательной девушке ввязываться в такое грязное дело"». Но ничего подобного он не сказал. Подумав, что следует проявить инициативу, она взяла его руку и накрыла ею свою мягкую грудь.

— Нравится? — шепотом спросила Гарленд.

Он не мог не догадываться, к чему все идет, погружаясь в захватывающий мир смешанных чувств. Дядя Уит не потрудился подготовить его к подобному развитию событий. Ларри растерянно смотрел по сторонам плохо освещенной комнаты. Его бородка, казалось, поникла, а в глазах застыла мольба о помощи.

— Ну что, Ларри? — промолвила Гарленд. — Ступай за мной.

Поднявшись, она потянула его за руку, предлагая и ему встать. Физиономия Ларри расплылась в улыбке. Он сообразил, что им лучше удалиться, оставив наедине Клаудию и Гая, так уютно расположившихся в кресле. Гарленд взяла лампу и увлекла его за собой в холл.

— Ух ты! — не удержался Ларри. — Лестница! Винтовая! Как в историческом фильме!

— Неужели?

Лестница взвивалась и исчезала в темноте. Гарленд осторожно вела его, Ларри очень нравилось быть ведомым. Очарованный своим проводником, он не обратил никакого внимания ни на дыры в ковре, ни на расшатанный отрезок балюстрады, встретившиеся им на пути. Наконец они очутились на самом верху. Лампа в руке Гарленд тускло освещала выцветшие розы на ковре.

— Здесь, — сказала она. — Вот моя комната.

Она отперла тяжелую дверь и распахнула ее внутрь. Переступив порог, они оказались в комнате. Гарленд поставила лампу на стол рядом с окном в нише.

— Клянусь, — тихим голосом сказал Ларри, — это здорово: старинная кровать с пологом, скамья — должно быть, они дорого стоят; они древние.

— Древнее, чем я! — улыбнулась ему девушка.

— Ты не древняя, Гарленд, ты очаровательная!

— Как и ты, — ответила она совершенно искренне. Они расположились на кровати, покрытой темно-синим бархатом с выцветшими золотыми кисточками по краям. Ларри вновь казался подавленным.

— Не могу выразить, как все это мило, — заикаясь, пролепетал он.

— Вот и не пытайся. Забирайся с ногами.

— Хорошо.

— Сейчас расслабься.

Ларри откинулся назад. Она распахнула как можно шире уже расстегнутый воротничок рубашки.

— Какая у тебя восхитительная шея!

— Это вот у Гая — шея! Он упражняется с гирями.

— Позволь Клаудии заняться Гаем. Ты со мной.

За дверью послышалось мягкое шуршание. Не обращая на него никакого внимания, Гарленд склонилась над затихшим юношей, массируя нежными пальцами его виски и шею. Глаза Ларри были закрыты, он дышал ритмично, словно во сне. Гарленд склонялась все ниже, пальцы ее рук плотно обхватили шею Ларри.

Свет лампы играл холодными бликами на ее алых губах. Приоткрытые, они обнажали длинные острые зубки. Прильнув к молодому человеку, она замерла с открытым ртом.

За дверью звучали плохо различимые нечеловеческие голоса. Гарленд быстро встала и подошла к двери. Открыв ее, она увидела толпящиеся тощие фигуры в рваных обвисших одеждах.

— Что? — яростно зашипела она. — Не можете подождать?

— Дай войти! — прошелестела одна из фигур. Ее глаза тускло светились во тьме.

— Позволь и мне войти! — произнесла другая. — Умираю от голода! Я голоден!

— Не можете подождать? — снова повторила Гарленд. — Когда я закончу, он будет вашим, — все, что останется.

Невзирая на их мольбы, она захлопнула дверь и ринулась туда, где на кровати лежал Ларри, обездвиженный, погруженный в сладкую негу.