"Антон Первушин. Война по понедельникам" - читать интересную книгу автора

явно не годился на роль такого собеседника. И потому Игорь промолчал.
Но Иосия оказался более понятлив и наблюдателен, чем Бабаев решил по
первому впечатлению.
- Интересная у вас одежда, - заметил он, разглядывая куртку, на которой
лежал Митрохин, десантные штаны Игоря, высокие шнурованные ботинки. -
Никогда такого не видел. Специальный отряд, да? - Иосия заговорщически
подмигнул. - Интересно, как вы сюда попали?
Игорь хотел снова промолчать, но неожиданно для самого себя сказал:
- Я не могу ответить на твой вопрос.
- Понимаю и принимаю, - паренек оглянулся, еще понизил голос. - Условия
игры, да? Полная секретность? Но откровенно говоря, Игорь, все ваши
секреты теперь ни к чему. Да и все наши социалистические условности теперь
ни к чему. Кончилась эпоха... - он помолчал. - И знаете, Игорь, я никогда
не считал его чем-то более высоким, выше всех остальных людей. Да и как
человек он мне не слишком нравился. Нет-нет, не подумайте, что я теперь
хочу оправдаться и примазаться. До пятнадцати лет я считал его воплощением
Бога на Земле, но что простительно ребенку, непростительно взрослому
человеку, правда? И спасибо отцу: он меня научил независимости мысли,
умению здраво оценивать происходящее. Но то, что я оказался здесь, не его
вина. Все из-за бардака этого распроклятого... И я вот что думаю: давно
кто-нибудь должен был сделать это. Может, теперь только и начнется
нормальная жизнь. Ведь каждую ночь собирались... каждую ночь ждали -
сейчас придут... Отец полгода по краю ходил... А теперь Усатого нет, и все
по-другому будет, вот увидите. Думаю, за неделю все уладится. Придут
разумные люди...
Игоря больно укололи эти слова Иосии. Мальчишка, безусловно, многого не
понимал: его папаша (скрытый антисоветчик, враг!) совсем задурил ему
голову. Но как он может, как он смеет говорить такое?! И не о ком-нибудь -
о Вожде, величайшем человеке славной эпохи?! Как у него только язык
повернулся сказать такое?
И Бабаев не сдержался:
- Заткнись! - выкрикнул он так громко, что на них разом посмотрели все
многочисленные обитатели тесной камеры. - Заткнись! Замолчи, предатель,
подонок...
Иосия отодвинулся, побледнел. Губы его задрожали.
- Сам ты... - выплюнул он сквозь зубы и встал, чтобы отойти.
Но место его уже заняли, и другого более-менее свободного пятачка в
переполненной камере не наблюдалось - разве что вблизи параши. Тогда он
снова сел, но сел теперь так, чтобы быть к Игорю спиной; руки он скрестил
на коленях.
Зашевелился Митрохин. Игорь склонился над ним, и вдруг Митрохин открыл
глаза. С трудом, но узнал Бабаева:
- Игорек... ты... здесь... тоже здесь... - было видно, как больно ему
говорить; запекшиеся губы его едва шевелились; голос был тихим,
срывающимся.
- Да, я здесь, Сева, - ответил Игорь, пытаясь улыбнуться.
- Игорек... я видел... ты там...
Бабаев заметил, что Иосия, чуть повернув голову, внимательно
прислушивается. Но на это Игорю было наплевать: главное - Митрохин
заговорил. Он жив и, может быть, выживет.