"Антон Первушин. Операция "Испаньола" [B]" - читать интересную книгу автора

получал не в Нью-Хейвене, а в Бостоне и занимался не Турцией, а новыми
мусульманскими странами, появившимися на карте мира после развала
Советского Союза.

Однако, несмотря на столь вопиющую разницу в возрасте, общественном статусе
и в интересах, Фоули и Мур уже года три ходили в закадычных друзьях, и
взаимоотношения их строились не по схеме "отец-сын" или, скажем,
"начальник-подчиненный", а на принципах полного равенства и
обоюдостороннего уважения. Местом же их постоянных встреч и бесед стал
именно "Адмирал Грир", куда оба наведывались по два раза в день: в
обеденный перерыв и по окончании рабочей смены.

За обедом они беседовали прежде всего о политике, и вот тут-то и находилась
точка соприкосновения этих столь непохожих друг на друга людей.

Оба они были "настоящими американскими патриотами", то есть поругивали
японцев и европейцев, которые "забыли, кто выиграл Вторую мировую войну",
высказывались в цинично-презрительном тоне о странах "третьего мира",
открыто ненавидели славян и коллекционировали анекдоты о политкорректности.
Оперативной информацией им делиться не приходилось, поскольку, во-первых,
это не поощрялось непосредственным начальством, а во-вторых, в том до сих
пор не было особой нужды. Однако сегодня, теплым днем в конце августа,
такая нужда возникла.

Инициативу проявил Мур. Закончив с обедом и промокнув губы салфеткой, он
спросил своего приятеля:

- Слушай, Боб, ты до сих пор занимаешься этими гоблинами?

- О каких гоблинах ты говоришь? - попросил уточнить Фоули, мучающий вилкой
фирменный военно-морской стейк.

- О тех самых, - пояснил Мур, - у которых на гербе два автомата
Калашникова.

- А-а, - понял Фоули, - конечно. Ими я как раз и занимаюсь.

- Тогда позволь спросить, наши агенты в той стране есть?

- Конечно, - Фоули улыбнулся. - А ты сомневаешься?

- Они из местных?

Фоули дожевал стейк, а салфетку скомкал в кулаке.

- Кроме резидента, все из местных. А к чему ты это?

Мур помедлил, затем, отвернувшись от приятеля, поглядел на Потомакскую
долину и, понизив голос, сказал следующее: