"Антон Первушин. Операция "Испаньола" [B]" - читать интересную книгу автора

- Знаю. Не в Африке живем.

- Так вот, граммофон. Пока на граммофоне нет пластинки, он представляет
собой кучу бесполезного металлического хлама. Но вот вы берете пластинку,
ставите ее, заводите пружинный механизм, пластинка начинает крутиться, игла
скользит по бороздкам, и вы слышите мелодию. Эта мелодия и есть то, что мы
называем жизнью. А бороздки и сама пластинка - мир, который нам известен, и
законы, им управляющие. Вс╕ вертится вокруг некоего стержня, который
является главенствующим и непознаваемым, И есть еще резец - тот самый,
который прорезал на нашей пластинке эти бороздки. Он, резец, имеет прямое
отношение к тому, о чем мы говорили ранее - к "творчеству неба".

- Кажется, начинаю понимать, - сказал мой дед.- Но какое вы можете
предложить практическое применение всем этим выкладкам?

- О! - восхитился Феликс Штайнер.- В вас говорит настоящий европеец. Только
европеец способен искать практическую отдачу там, где сын Азии видит лишь
упражнение для совершенствования внутреннего "я".

- А вы не европеец? - огрызнулся мой дед, который почему-то решил, что
хауптман пытается его поддеть.

- Европеец, - Штайнер кивнул. - И тоже отрицаю принцип "у-вэй". Человек
может и должен вмешиваться в "творчество неба", иначе вс╕ теряет смысл.
Однако не у всякого есть к этому предрасположенность, и еще меньше людей,
которые смогут чего-то достичь на этом пути.

- Но каков метод управления "небесным резцом"?

- Вы меня неправильно поняли. Я не собираюсь управлять "небесным резцом". Я
собираюсь изменить бороздки на своей внутренней пластинке так, чтобы
изменилась мелодия нашей жизни.

Мой дед захохотал. Картина, нарисованная Штайнером, показалось ему
настолько нелепой, что он долго не мог успокоиться.

- Ну так может, вы это... - юмористически предложил он, - попросите у
мироздания лишнюю пайку? А то живот подвело.

Штайнер не обиделся, а улыбнулся в ответ.

- Это незначительная цель. Она не стоит того, чтобы вмешиваться в
"творчество неба". Я думаю о будущем своей родины.

- Реванш? - подозрительно осведомился мой дед.

Он знал, что среди немецких военнопленных, собранных здесь, довольно сильны
реваншистские настроения. Большинство из этих "фрицев" попали в плен в
самом начале войны, не видели Сталинграда и развалин Берлина, а потому