"А.Первушин. Свора Герострата. Роман [Цикл "Герострат" #1]" - читать интересную книгу автора

И вот тут, должен сказать, я впервые почувствовал неладное.
Думая об этом теперь, вспоминая ускользнувшие от внимания
подробности, мне представляется, будто толчок этот произошел
от того, что голос Эдика был начисто лишен интонаций: голос
робота, терминатора из американского боевика, но не человека.
И я насторожился: сработал инстинкт. И очень мягко, подбирая
слова и уже собственную интонацию, спросил:
- Ждешь кого-нибудь?
Вопрос этот, простой и вполне естественный в зале ожидания
пулковского аэропорта, поставил Эдика в тупик. Он молча
уставился на меня, губы его зашевелились, но не проронили ни
слова, ни ползвука. Он так и не успел ответить. В этот самый
момент раздался усиленный репродукторами женский голос:
- ВНИМАНИЮ ВСТРЕЧАЮЩИХ! ПРИБЫВАЕТ РЕЙС НОМЕР 64 - МОСКВА -
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ! ЗАЛ ОЖИДАНИЯ НОМЕР...
Я сразу же утратил всяческий интерес к Эдику Смирнову,
стал поворачиваться в сторону выхода, откуда должны были в
скором времени появиться пассажиры, но в последнюю долю мгновения
умудрился заметить краем глаза, как Эдик вытаскивает из
кармана куртки некий длинный черный предмет и, даже не успев
разумом осознать, что это за предмет, среагировав чисто на
уровне отработанного двумя годами прогулок по осыпающемуся
краю пропасти рефлекса, повалился в сторону и на пол, задерживая
дыхание, сгруппировавшись - все как учили. А еще через
мгновение Эдик открыл огонь.
Выстрелы оглушительно загремели в пространстве зала.
Стечкин, привычно определил я. Девять миллиметров калибр.
Из затвора полетели, кувыркаясь, далеко отлетая по плавной
параболе, горячие гильзы. Пули - знакомо, ой, как знакомо! - рвали
воздух над моей головой. И там, куда Эдик стрелял,
разом завопило несколько голосов, а кто-то уже захрипел,
захлебываясь кровью, и паника началась - дай бог.
Эдик продолжал стрелять, как в тире, хотя и не целясь,
но с тем же спокойствием уверенного в полной личной своей
безопасности, равнодушного к судьбе мишеней стрелка. Выражение
абсолютной безмятежности застыло на его лице. И это самое
выражение сбило меня с толку. Я замешкался и повел движение
в подкате с непростительным запаздыванием. И Смирнов
успел потому опустошить обойму - боек сухо щелкнул. А перед
тем, как я дотянулся-таки до него, Эдик без проявления малейшего
признака эмоций посмотрел на бесполезный теперь уже ствол
и уронил его на пол. Тут же полетел на пол сам, сбитый моим
ударом.
Я почти на "отлично" провел захват и удивился тому, каким
податливым вдруг стало тело Смирнова. Он не проявил желания
сопротивляться. Вокруг царил полнейший тартарарам: кто-то
громко, навзрыд плакал; кто-то кричал, безумно подвывая;
кто-то матерился. Но у меня не было возможности разбираться
с пострадавшими, я продолжал фиксировать захват до той минуты,
пока не явились, заметно припозднившись, храбрые блюстители: