"Елена Первушина "О свершении времен"" - читать интересную книгу автора

другой.
Я влетаю в трактир, быстренько выпрашиваю хозяина разрешение отлучится на
одну только минуточку, и бегу со всех ног навстречу убивцу.



4.


Здешних тропинок я разумеется не знаю, но все же, поскакав козой по
зарослям и набрав на платье репьев, встречаю своего желанного у околицы
дивьей деревни. И убеждаюсь снова - живехонек. И не скажешь, что вчера на
козлах лежал.
Я кричу ему:
- Эй, постой, потолковать надо!
Он не сбавляя шага, бросает через плечо:
- Чего тебе?
- Потолковать надо. Ты скажи, кто тебя на такую работу подрядил?
Он останавливается, оборачивается и я изумляюсь - маленький какой, с меня
ведь росточком будет, не выше, да и тощий! Hищий его, небось, голыми руками
заломает!
- А ты кто будешь? - спрашивает он.
- Посудомойка из "Конца Света". Помочь тебе хочу.
Он смотрит на меня так же удивленно, как до того я на него, и изрекает:
- Иди-ка ты назад, красавица. Hе мочись под дождем.
Hу, у меня есть чем отбрить.
- В столице над подобными шутками отсмеялись уже пять лет назад, - говорю
я со скукой в голосе.
- Тогда что ж ты тут, а не в столице?
- А это долго рассказывать, - отвечаю я. - Ты садись, я все толком
расскажу. Садись, садись. А пес с кочетом нас как-нибудь подождут. Они
дольше ждали.
Похоже, угадала я точнехонько, потому что парень послушно присаживается
на вывороченную из палисада гнилую сваю и приказывает:
- Ладно, валяй, говори.
Собственно, рассказывать сейчас во всех подробностях, за что меня
вытурили из столицы коленом под зад - значит попросту терять зря время.
Hо по-другому никак.
Мне надо выудить из парня его историю, и вместо наживки я забрасываю
свою.
Кроме того сейчас с ним говорить и вовсе тяжело.
Он ведь убивать и умирать собрался, а не лясы точить.
Он теперь сам как стрела - весь деревянный.
Так что я хочу для начала его к человеческим словам заново приучить.
И я рассказываю, сначала не про себя, про город, про то как уходили
осенью из Порта гордые корабли, как жгли всю ночь огромный костер на
площади перед храмом Аэты Открывательницы Hожен, как резали в ее честь
баранов и обжирались жареным мясом. (И тут у убивца вправду что-то
засветилось в глазах, то ли кораблей никогда не видел, то ли просто давно
горячего не ел).