"Евгений Пермяк. Горбатый медведь. Книга 2" - читать интересную книгу автора

наберется ума-разума. И...
И вскоре свершилось первое чудо в жизни Маврикия Толлина. Он без
провожатых появился в Петрограде. Город оглушил его, ослепил, принизил. Он и
раньше представлял его громадным, красивым, шумным и беспокойным. Но не
таким. От первого знакомства почему-то особенно запечатлелись нелепые
выкрики продавцов, предлагавших маленькие золотистые жетоны на ленточках:
- А вот сын русской революции Александр Федорович Керенский, цена
жетона пятьдесят копеек. А вот бабушка русской революции Брешко-Брешковская.
Тоже пятьдесят. Оба - восемьдесят.
Там же шла бойкая торговля небольшими книжечками, о которых
оповещалось: "А вот книжка о Распутине Гришке... О царе-балде, о
царице-блуднице". Далее называлась цена. Платились пятаки, вычеканенные при
царе-балде, при царице-блуднице, которые жили теперь в Царском Селе, куда
потом несколько раз ездил Маврикий, чтобы хоть в щель увидеть живого
последнего русского царя. Этого ему не удалось. А другие, говорят, видели.
Видели, как будто бы царь самолично окучивал картошку.
Живя у отчима в офицерской комнате при казармах на Литейном проспекте,
Маврикий был предоставлен самому себе. Скоро уже пятнадцать. Не заблудится.
Ну, а если что и случится, то не он, не Герасим Петрович придумал эту
поездку в Питер. Не ему и отвечать.
Распоряжаясь собой и своим временем, Маврикий тайно встречался с
Прохоровым, который снова стал после возвращения из Мильвы в Петроград
Иваном Макаровичем Бархатовым.
- Так нужно пока, Кудрикий, - объяснил он тогда, ничего не объясняя.
Маврик не пытался узнавать больше, чем ему говорили. Валерий
Всеволодович Тихомиров, с которым тоже несколько раз виделся Маврикий,
рассказывал об очень многом, но далеко не обо всем. Тот и другой говорили о
Владимире Ильиче, но говорили с какой-то осторожностью, будто даже от
Маврика нужно было что-то скрывать. И это обижало его. Ведь еще до войны, с
того дня, когда Валерий Всеволодович бежал из Омутихи за границу, Маврикий
стал почти подпольщиком. Если не почти, то до некоторой или в какой-то
степени. Потом Маврикий встречался с Бархатовым на горе Благодать в
Верхотурье, и разве можно остерегаться его. Разве он выболтал хоть одну
чужую тайну! И однажды Маврик не выдержал:
- Иван Макарович, я, наверно, скоро уеду. Но как я могу приехать домой,
ни разу даже издали не увидев Владимира Ильича Ульянова-Ленина? Ведь меня же
спросят, какой он. Спросят все. Даже Васильевна-Кумыниха.
- Хорошо, - пообещал Иван Макарович, - ты увидишь Владимира Ильича до
отъезда, а пока, если хочешь, поедем вместе.
Маврик с радостью согласился, и они отправились к ближайшей трамвайной
остановке.
- Я знаю, что ты настоящий молчальник. Но иногда бывает трудно и даже
невозможно промолчать. Поэтому, пожалуйста, не запоминай дорогу, названия
улиц, по которым мы едем, и уж, конечно, номер дома и квартиры, куда мы
войдем. Ты понял?
- Да!
- Обещаешь?
- Еще спрашиваете.
Маврику показалось, что Иван Макарович нарочно запутывал дорогу,
пересаживаясь с одного трамвая на другой. Затем они шли дворами. Потом через