"Евгений Пермяк. Горбатый медведь. Книга 2" - читать интересную книгу автора

- А как?
- Не захватывать... Не принуждать дарить...
Илья на это сказал довольно прямо и довольно обидно:
- Ты, Мавр, много видел в Петрограде, да мало понял. Ты, видимо, и
ленинские речи слушал одним ухом, а другим кого-то другого...
Маврикий промолчал. Он не хотел ссориться с Ильюшей, хотя и понимал,
что сказанное им не просто слова, а начало размолвки. И не малой размолвки.


VII

С наступлением зимы в Мильве всегда становилось тише. Глубокие снега
как бы отдаляли ее от больших городов и заглушали все, что происходило в
огромной клокочущей стране.
Где-то далеко на Дону поднялся Каледин. Тоже не так близко, на Южном
Урале, под Оренбургом, начал шуметь казачий атаман Дутов. На борьбу с белыми
из Мильвы уезжали добровольцы.
Жилось трудно. Дни были заполнены хлопотами о щах да каше. О возе дров.
Сменять, продать, купить, как никогда, стало всеобщей необходимостью.
Толчок, или толкучий рынок, был теперь тесным, большим и ежедневным.
Продавали и покупали все. Совершенно все. Одежду, обувь, хлеб, крупу,
горшки, корыта, гусей, поросят, пустые бутылки, папиросы своей набивки,
махорку наперстками на одну закурку. Старые чищеные писчие перья.
Ученические тетрадки. Учебники. Часы. Граммофоны. Столы. Стулья. Иконы.
Половики. Пустые коробки. Самодельные спички. Экономные лампы с тоненьким
фитильком.
Здесь, на рынке, обнажились трудности времени, потребности жизни,
последствия лишений и смертей.
Здесь, на рынке, обнажалось все, что еще недавно прикрывалось. Никому
не стыдно стало появляться там, где раньше бывали только старьевщики,
"шурум-бурумщики" да босяки-"зимогоры" и женщины, которым никто не подавал
руки.
Толчок стал теперь и главной ареной свежих слухов. И некоторые сюда
ходили не столько продать или купить, сколько узнать, что происходит там, за
глубокими снегами. Главным поставщиком новостей был теперь новый вид
торговца-спекулянта, товар которого умещался в заплечном мешке или в
небольшом ящике с полозьями. Где подвезут такой ящик, где сам катишь. В
таких ящиках умещается немало емкого и дорогого товару. Папиросы. Махорка.
Сахар. Чай. Леденцы. Нитки. Перец... Что попадет, то и перекупает спекулянт
на мелочах. Немало таких оказалось теперь. Из заводских мелких служащих, из
рабочих, которых не кормит работа.
Как никогда, много появилось рыбаков-удильщиков на пруду и его заливах.
Там и при малом улове выручишь на рыбе больше, чем заработаешь в заводе.
Деньги значили все меньше и меньше. Деньгами становились продукты,
товары, вещи. Есть у тебя пачка стеариновых свечей, ты всегда можешь купить
на нее необходимое. А если у тебя табак, махорка, папиросы - ты главный
покупатель на толчке. Ну, а если у тебя масло, настоящее коровье масло, ты
можешь не беспокоиться за свою жизнь. Перебьешься. И те, у кого в Мильве
были свои коровы, перебивались. Но, перебиваясь, они не могли продать и
фунта масла на сторону. Северные коровы не столь молоконосны. И тем, кто не