"Евгений Пермяк. Горбатый медведь. Книга 1" - читать интересную книгу автора

и не очень хорошо относились к товарному вагону и никогда не разрешали быть
ему хотя бы багажным вагоном, но все равно Маврик не сердится на вас и не
желает вам колов и двоек. Это безнравственно.
Маврик смотрит на похорошевшую и ожившую в мае Пермь, жалеет и не
жалеет ее. Пусть смутно, все же он начинает представлять, что есть две
Перми. Пермь богатых и Пермь бедных.
Ему еще много надо прожить, чтобы понять, как устроена жизнь и почему у
одних есть все, а у других ничего или очень мало, хотя и теперь он
задумывается об этом, глядя на оборванных людей, сидящих внизу на корме
парохода между канатами и клеткой с живыми цыплятами. На корме едут и дети.
Они с удовольствием съели бы всю "четырешку", потому что едят черный хлеб с
солью. Значит, он, и тетя Катя, и мама с папой живут лучше их. А они едут
даже не в третьем, а в четвертом классе, где общие нары и железный пол.
Пермь остается позади. Все меньше и меньше становится высокий
кафедральный собор, от которого так недалеко мама получает деньги за иголки,
за нитки, за масло для швейных машин.
Вспомнив о маме, Маврик вспоминает о копейке, которую она дала ему,
чтобы подарить Каме. Это нужно делать каждый год при первой встрече с рекой,
чтобы она была доброй и в ней нельзя было утонуть.
Маврик находит в кармане монетку и бросает ее в воду. Чайки кидаются за
ней, думают, что это хлеб, но монетка тонет в сероватой воде, и птицы
остаются ни с чем. Это смешит Маврика, но ненадолго. Он снова думает о маме,
о папе, о бабушке, об Арлекине, о белой собачке в клетке, о серой
осиротевшей мыши, совсем забывая, что рядом с ним стоит тетя Катя и что от
нее нельзя ничего спрятать. Она знает, о чем он думает.
- Милый мой, не нужно вспоминать обо всем этом. Тебе еще рано морщить
лобик. Пусть все остается за кормой парохода, - сказала она и махнула рукой
на берег. - Пойдем лучше на нос и будем смотреть вперед.
Екатерина Матвеевна увела племянника на нос парохода.
Нелегко пароходу бороться с могучей вешней водой. Наверно, кочегары
сейчас подбрасывают и подбрасывают в котлы большие поленья, чтобы пароход
мог хоть как-то ускорить свой ход против течения.
Деревья выше колен в воде, а некоторые даже по макушку. Низкие берега
залиты далеко-далеко, а высокие зажимают Каму так, что река не течет, а
мчится.
Скоро будет видно, как впадает в Каму очень красивая река Чусовая. И
вообще, есть на что смотреть с парохода. Берега становятся выше и круче. У
каждого из них свой цвет.
Попадаются встречные буксиры, плоты и баржи. Разглядывать их тоже
интересно, а Пермь все равно стоит перед глазами, хотя она и далеко за
кормой парохода, за многими поворотами реки.
Конечно, нужно смотреть вперед, но не оглядываться тоже невозможно.
Потому что человек не пароход. У него ничего не остается за кормой, все
сохраняется в нем и с ним. В нем и с ним хорошее и плохое. И ничего нельзя
выгрузить, оставить на какой-либо из пристаней и забыть, потому что он
человек, а не пароход. Но...
Но все-таки нужно смотреть вперед.

ВТОРАЯ ГЛАВА