"Евгений Андреевич Пермяк. Дедушкин характер (Рассказы) " - читать интересную книгу автора

- В нашем посёлке, вон за той горой, жил-был, да и сейчас живёт,
уважаемый рыбак и хороший охотник Пётр Тихонович Лазарев. Как-то осенью, в
ветер и дождь, шёл Лазарев берегом моря. Слышит - кто-то подскуливает.
Остановился. Огляделся. Видит, в траве под пальмой щенок. Нагнулся,
разглядел щенка. Понравился. Сунул его за пазуху, принёс домой и назвал
Пальмой...
Ребята, окружившие старика, притихли. Всем хотелось знать, что будет
дальше. И старик, раскурив потухшую трубочку, не заставил себя ждать.
- Выкормил Лазарев Пальму, выучил сторожевому делу и к охоте
приставил. Понятливая собака оказалась. Даже записки рыбакам относила.
Мало ли... И в этом бывает надобность. Всему посёлку полюбилась собака. И
всякий рыбак знал её по имени. А потом... потом что-то случилось с
собакой. День дома - два дня где-то бегает. Что такое? Решил Лазарев
проследить собаку. И проследил. Сидит она подле вашей столовой,
облизывается, косточки ласковым взглядом выпрашивает, сладенькие объедки
хвостом вымахивает.
"Ты что это, Пальма? - спрашивает её Пётр Тихонович. - Аль дома
впроголодь живёшь? Как тебе не стыдно!"
Собака туда, сюда. Заскулила виновато. К хозяину приползла - дескать,
прости. И за ним домой.
День, два, три пожила дома, а потом нет и нет её.
Лазарев снова к столовой. Пальма хотела улизнуть, да не тут-то было.
Лазарев её за ошейник да на верёвочку. А как же иначе? Коли добрых слов не
понимаешь - значит, получай взыскание. Привязал её и говорит: "Смотри,
гулёна! Одумайся!" А она эти слова мимо ушей. Мало того, привязь
перегрызла - и ходу на даровые хлеба, к лёгкой жизни.
Наутро Лазарев пришёл в лагерь, увидел неблагодарную изменницу - и к
ней. А она зубы скалит, рычит. А на кого, спрашивается, рычит? На того,
кто сдохнуть ей в ветровую осеннюю погоду не дал, кто соской её выкормил,
к охотничьему ремеслу приучил, к сторожевому делу приставил! Он её за
ошейник, а она его за руку - хвать! И до кости.
Опешил Лазарев. И не столько от боли, сколько от удивления и обиды.
Промыл морской водой рану и сказал:
"Живи, Пальма, как знаешь. Не будет тебе счастья, бездомная гуляка!"
Трубка снова потухла. Старик снова разжёг её. Потом посмотрел в
сторону подходившего баркаса и сказал:
- Вот и весь сказ... А дальше видно будет, как это кончится.
На другой день рассказ старика о Пальме стал известен во всех
палатках лагеря.
Пришло время завтрака. Горн пригласил к столу, и, как всегда,
появилась раздобревшая попрошайка. Она привычно уселась подле входа в
столовую, ожидая даровых лакомств. Заранее облизываясь, Пальма по запаху
знала, что сегодня ей перепадёт достаточно бараньих косточек.
И вот завтрак кончился. В дверях появились её знакомцы, но их руки
были пусты. Ни один из них не вынес ей ни косточки, ни хряща. Ничего.
Ребята, проходя мимо, даже не взглянули на неё. Они, не сговариваясь, но
будто сговорившись, платили собаке-бездельнице презрением. И только одна
девочка хотела было бросить Пальме косточку, но ей сказали:
- Настя, зачем ты идёшь против всех?
И Настя, зажав косточку в кулаке, прошла к морю, а затем бросила её