"Евгений Андреевич Пермяк. Уральские были-небыли (сборник) " - читать интересную книгу автора

поставлял. И какую бы вещицу, даже вовсе безделицу, ни изготовил Далмат, ту
цену брал за нее, которая им называлась.
Из рук рвали Далматову резную, лепную, чеканную придумь. И каждый раз
эта придумь была такова, что и холодные люди теплели, хмурые веселели,
добрели жадные. И в такой спрос Далматова работа вошла, такие платы за нее
отваливали, что дедушка Прохор даже побаиваться начал. Не снюхался ли его
внук с хвостатым рогатиком, а то и с самой Фартунатой.
А какова из себя эта Фартуната, никто сказать не мог, потому что была
она не на одно лицо, не на одну тысячу лиц... И каждый раз вид у нее был
разный, а повадка одна и та же. Фартовая. Задумает она в молодом ли, старом
ли человеке крепость его совести испытать, себя потешить - и начнет так ему
фартить, что иной человек сам себя забывает.
Умные люди понимали, что все это чистой воды старушечье пустомелье. И
все же знали, что не зря сказки сказываются, а для чего-то они рождаются и
живут. Ну, а старик Прохор, тот знал свое. Твердо верил, что Фартуната не
дым без огня, а самый настоящий огонь, на котором сгорают и не такие
простяги, как его внук Далмат.
Слыханное ли дело, чтобы за кленовую девицу-водяницу или за латунного
петуха дали столько, что жить при таких деньгах стало боязно.
При лаптях на квасу, на редьке жили, а теперь всего невпроед, но жизни
не стало. А Далмат не останавливается. Весь в колдовском Фартунатином
фарту, как в меду, купается. Совсем немыслимые невозможности вытвораживать
начал.


* * *

В соседней деревне у горемычной вдовы комолая коровка Красулька
скоропостижно кончилась. А у вдовы трое сирот. Сгинуть детишечкам. И она по
миру с круговой шапкой пошла. И конечно, в Далматов дом забрела. Этому есть
что дать.
- Помогу, - говорит Далмат, - помогу. Я тебе такую коровку Красульку
из корня вырежу, что, глядючи на нее, забудешь свою старую.
Не по-доброму глянула на Далмата обездоленная вдова. Сдвинула брови.
Стиснула зубы и процедила обидные слова:
- Аль не опохмелился со вчерашнего?.. Аль твоя сытость чужой голод
застит?
Ничего не ответил Далмат. Ушел в свой прируб и принялся резать из
корня комолую коровку. И так-то скоро да славно она у него вырезалась, что
и сам резчик залюбовался и скупщиков призвал. Троих. Самых жадных. Призвал
и говорит:
- Желательно мне, господа скупцы, эту маленькую корневую коровку на
живую большую корову для этой бедной вдовы променять.
Вдову он тоже в тот день призвал. Пусть знает, что ей надо знать.
Скупщики переспросили. Не ослышались ли они?
- Да, пожалуй, что так, - сказал им Далмат. - Продешевил малость.
Деньгами прибавку надо додать. "Рыжика" два, а то и четыре.
Тихо стало подле стола, на котором резная коровка красовалась. Вдова
боязливо в сторонку скользнула. Совсем не в своем уме мастера увидела. А
купцы-скупцы чернее сапожных голенищ.