"Евгений Андреевич Пермяк. Старая ведьма " - читать интересную книгу автора

орденов и на вокзале, при расставании. Баранов Серафиме Григорьевне и
Ангелине представлялся военным человеком.
А теперь он приехал совсем другим. Только лицо оставалось тем же, что
и на снимках. Моложавое лицо. Улыбчатое, но со строжинкой. И глаза простые,
но зоркие. "Проскваживающие такие глаза", - как их определила Ожеганова.
Нельзя было составить о нем суждения и по одежде. С одной стороны, как
будто все по моде, до последней пуговицы и ботинка с узким носком. А с
другой - это все было как бы для порядка, а не по существу. Едва ли он
замечал, что на нем, как сшито и скроено. Бывают такие люди, которым не до
себя...
Напившись чаю и подзакусив, Баранов попросил Серафиму Григорьевну
показать ему, так сказать, владения.
Серафима Григорьевна, польщенная вниманием к хозяйству, которое она
считала своим личным, повела за собой Баранова и начала с сада.


X

Хотя Серафиме Григорьевне и было без пяти минут сорок шесть годиков,
она все еще не переставала баловать себя молодящими нарядами и прибавлять
бедрам крахмальную пышность. Не теряла Ангелинина мамаша виды на возможные
перспективы. Надеялась. Вот и теперь она выпестрилась в цветастое. Как бы
из уважения к зятеву товарищу, а также в смысле "знай наших".
Если бы не начавшие стекленеть и жухнуть зеленые глаза, если бы не
провал щек и предательская дряблость кожи, то еще бы она могла покуковать
годок-другой-третий, а там бы видно было. Ее плечи можно и по сей день
показывать на люди. На суставах рук еще и не думают завязываться старческие
узлы. И сумей бы она бросить свои заботы да поднакопить где-нибудь в Сочи
пять-шесть кило веса, то при ее-то среднем росте да при складном костяке
можно и в обтяжном походить, и покрасоваться на высоком каблуке. Нога у нее
меньше дочерниной. Тридцать третий номер. Редкие копытца... Ну да что об
этом вздыхать! Либо хозяйство вести, либо себя блюсти. Эти два зайца бегут
в разные стороны. Но тем не менее...
Тем не менее почему же не набить себе цену затейливым фасоном, ладной
вытачкой, модной складочкой? Почему не подкрасить проседь? Химия - добрая
чудесница. Обо всех заботится. На все у нее своя продукция. Даже уши можно
так подрозовить, что и растворителем не смоешь.
Это к слову. А теперь по ходу дела.
- У нас, Аркадий Михайлович, изволите видеть, два сада. Даже три,
разгороженные в один. Это вот старые сады. Бывшие садовые участки - дочкин
и зятев. Тут уже яблоки были, а смородины - не обобрать. С малиной тоже еле
справились. А это, прошу вас, новый сад. Его мы заложили, как начаться
строительству.
Так говорила Ожеганова, показывая себя и свои владения.
Баранова неожиданно заинтересовала неизвестная для него плантация:
- А это что, Серафима Григорьевна?
- Смородиновый питомничек, - ответила она. - Кустики из черенков
выращиваем.
Аркадий Михайлович остановился:
- Интересно. Тут, я думаю, их никак не меньше пятиста.