"Алессандро Периссинотто. Моему судье " - читать интересную книгу автора

страшно. Очень страшно.
Нет, испугался я не того, что меня найдут и арестуют.
Господин судья, я уже говорил вам, в тот момент арест оказался бы для
меня в порядке вещей, стал бы самым естественным исходом.
Я боялся потому, что впервые размышлял как убийца.
С Джулиано Лаянкой все было по-другому. Там были ярость, ненависть,
жестокость, озверение, месть, но никакого расчета. Но на этот раз - нет. На
этот раз я готов был убить сознательно.
Господин судья, я убийца, готовый убить, и не знаю, верна ли ваша
теория воскресного утра, не знаю, хочу ли я, чтобы меня остановили и чтобы
это сделали именно вы. Знаю только, что, несмотря на все сведения, которые я
вам сообщаю, вам не удастся меня арестовать, по крайней мере не раньше, чем
я убью снова.

* * *

Дата: Пятница 7 мая 10.00
От кого: [email protected]
Кому: [email protected]
Тема: Допросы

Вчера я допрашивала твою мать. Уже во второй раз с тех пор, как
возбуждено дело. Хотела бы я, чтоб она прочла твой вчерашний мейл. Те
строчки в конце, где ты говоришь, что теперь стал убийцей и продолжишь
убивать.
Не беспокойся. Письма я ей не показала. Она хорошая женщина, твоя мать,
мне не хотелось поступать с ней жестоко.
Ты - убийца! Она в это никогда не поверит, даже если ты скажешь ей сам.
Она так и не смирилась с этой мыслью. Твердит, что ты всегда был хорошим
мальчиком, никогда не дрался, даже в школе или в приходском молодежном
клубе. Психолог, наверное, сказал бы, что именно в этом твоя беда:
подавленная агрессивность, не нашедшая выхода в общественно приемлемой
форме. Я же оставляю за собой право думать иначе. К примеру, думаю, ты
можешь лгать, покрывая кого-нибудь. Допускаю даже, что в этом самом белом
"рено" ты был не один, более того, что за рулем сидел кто-то другой.
Твоя мать была не в силах мне объяснить, как такое могло случиться.
Честно говоря, о тебе она мало что знает.
- Не понимаю, - твердила она, - просто ума не приложу. В Милане он стал
важным человеком. Хорошо зарабатывал. Синьора, зачем же ему вдруг убивать?
Она зовет меня "синьора", и от этого мне еще больше ее жалко. Похоже,
прежде чем идти сюда, во Дворец правосудия, она ходила к парикмахерше. Чтобы
не показываться непричесанной. К парикмахерше, не в салон. К парикмахерше, с
которой они век знакомы. Та, наверное, пропустила ее без очереди, сделав
остальным красноречивый жест: войдите же в положение, здесь такое дело. И
те, конечно, рассердились, но только чуть-чуть, а потом, видя, как твоя мать
ищет в сумке платок, какие у нее красные глаза и как дергается рот, на самом
деле вошли в положение или хотя бы сделали вид.
- Как же так, у моего сына были долги? Вы уверены, синьора?
- Да, он сам написал.
- Но тогда почему он у меня не попросил? У меня ведь есть кой-какие