"Наталья Перфилова. Нищий принц " - читать интересную книгу автора

что ему наговорила экономка, но вскоре я увидела Максима, подходящего ко мне
в сопровождении Цезаря Илларионовича.
- Пусть врач уйдет. - Решительно приказала я, игнорируя протесты
Максима.
- В чем дело? - спросил он, наклонясь к моему уху.
- Аппендицит. У меня нет шрама. - Только и смогла выдохнуть я. По
глазам я поняла, что "брат" мою мысль уловил.
- Сейчас пошлю Павла за женщиной-доктором. Если ты так хочешь. -
Довольно громко произнес он, и ушел, увлекая за собой недоумевающего врача.
К нам подошла Клара, в ее руках был поднос с двумя рюмками. Она
предложила нам с Еленой выпить, чтобы немного приободриться. Золовка
безразлично опрокинула коньяк и снова уставилась в одну точку, мне тоже
пришлось выпить, не хотелось обижать Клару.
Еще минут пятнадцать-двадцать я принимала соболезнования, потом мне
показалось, что в зале потух свет, горло сжали стальные тиски совершенно не
дающие дышать. Тело вдруг стало невесомым и воспарило над толпой. Все
закричали, громкие звуки отдавались резкой болью где то в груди в области
сердца. На мгновение мне удалось глотнуть свежего воздуха, я открыла тяжелые
веки и увидела бледное лицо Максима. Он что-то торопливо говорил женщине в
белом халате, но она не слушала его, прилаживая мне к руке капельницу. Мне
так хотелось понять хоть слово из речи "брата", но все звуки перекрывал стук
моего собственного сердца. Клара со слезами на глазах стояла у машины, держа
в руках мои туфли. Макс увидел мои открытые глаза и наклонился, погладил по
волосам и что то сказал. Я не могла услышать, но поняла, что он сказал: "Я
люблю тебя." Наверное, от такого огромного счастья мое сердце не выдержало,
стукнуло оглушительно еще пару раз и взорвалось тысячей осколков, впившихся
во все мое тело. Я полетела вперед со страшной скоростью, впереди маячил
свет. Тот самый свет в конце тоннеля, о котором слагают легенды, поняла я. И
отключилась окончательно.

Глава 20

Не знаю, сколько прошло времени, но проснулась я, как ни странно, от
тишины. Я лежала и боялась открыть глаза. А вдруг я уже умерла и закопана в
землю? Сейчас посмотрю и увижу над собой темную крышку гроба. Ужас. Я с
детства боюсь замкнутых пространств. Я росла и воспитывалась в огромных
помещениях. В доме малютки комнаты рассчитаны на сорок младенцев, в детдоме
на двенадцать. В своей однокомнатной квартире я никогда не закрываю
межкомнатные двери и окна не занавешиваю. Потому, что темноты я тоже боюсь.
Напротив моих окон стоит гигантский фонарь, и даже ночью в моей комнате не
бывает кромешной темноты. Полная мгла, это неизвестность, а она всегда
пугает.
Я немного раздвинула локти, они перемещались вполне свободно, ни во что
не упираясь. Тогда я рискнула открыть один глаз. Потом второй. Оба они
увидели высокий потолок с вполне приличной люстрой посередине. Повернув
немного голову, я исследовала помещение и поняла, что нахожусь в больничной
палате. Хотя, конечно, ее эта комната напоминала очень отдаленно. Телевизор,
два кресла, шикарный кожаный диван у стены не очень вязались с медицинским
учреждением, как я его до сих пор представляла. Но регулирующаяся
металлическая кровать, на которой я лежала, кварцевые лампы на стенах,