"Леонид Переверзев. What Am I Here For: для чего я здесь? Дюк Эллингтон как экзистенция джаза" - читать интересную книгу автора

множественной полноте существования джаза, к живой его экзистенции. Входим и
сразу же останавливаемся, ошеломленные и растерянные. Куда тут ни повернись,
откуда ни взгляни на это присутствие, на эту множественную полноту, на эту
экзистенцию - повсюду и на каждом шагу упираешься в бесчисленные и по виду
неразрешимые парадоксы, противоречия, коллизии, энигмы, конфликты и
проблемы.
Джаз вместе с Эллингтоном, или Эллингтон вместе с джазом уже по самой
своей природе неизбывно парадоксален, противоречив, загадочен и
проблематичен. Как, впрочем, и вся Музыка.
Маленькое личное отступление.
Лет пятьдесят назад гитарист Эдди Кондон произнес (и сделал заглавием
своей автобиографической книги) крылатую фразу: "Вы называете это джазом, а
мы зовем это Музыкой". Примерно в те же годы у меня сложилось убеждение в
необходимости перевернуть для себя эти слова так, чтобы они выражали
позицию, занимаемую мною и по сей день. Позвольте мне повторить их сейчас с
единственной целью снизить объем неизбежных недоразумений: "Вы называете это
Музыкой, а я зову это Джазом".
Разумеется, тут всего лишь моя маленькая персональная идиосинкразия,
решительно ни на что не претендующая, и просящая только о снисхождении.
Безотносительно к терминологическим спорам берусь обосновать тезис о том,
что в Эллингтоне и джазе мы находим собирательную модель наиболее острой
музыкальной проблематики не только двадцатого, но и двадцать первого века.

Симптоматичное повторение

Лично меня, естественно, очень занимала и продолжает занимать роль джаза в
жизни моего поколения. И едва ли не в первую очередь - задача его оправдания
перед лицом множества выдвигавшихся против него (и против нас, его
приверженцев) обвинений. Большинство последних, вызывавших некогда у нас
невероятно горькую обиду, возмущение, ярость, ненависть и боль, сегодня
выглядит смехотворно и в глазах молодых не заслуживает никакого внимания. Я
и не буду о них говорить.
Но вот что бросается в глаза: кое-какие прежние обвинения почти дословно
повторяются ныне в адрес теперешней "молодежной" музыки. Они, правда, никого
уже не ранят, ибо современная молодежь, куда более умная, чем мы, их
попросту игнорирует. Кроме того, приверженцы этой музыки составляют ныне
подавляющее большинство, тогда как мы были в крошечном меньшинстве.
Вместе с тем, дабы лучше понять самое музыку молодых, ее природу и ее
значение в нынешней жизни, небезынтересно было бы прояснить основные
причины, факторы и мотивы, заставляющие стариков моего возраста испытывать к
ней столь острую антипатию, приписывать ей какие-то злокозненные свойства и
даже активно на нее ополчаться.
Вынесем за скобки чисто возрастные: неизбежное с годами угасание тяги к
новизне, потерю общей художественной чувствительности, усиливающийся
вкусовой консерватизм, короче - исконное противостояние "отцов и детей". Нет
ли за этим и еще чего-то, лежащего совсем в иной плоскости? Например, того,
что определяется "духом времени" и общей сменой культурных ориентиров (они
же - "стереотипы")? Или же персональных особенностей психического (или даже
психосоматического) склада, заставляющих их носителей искать музыкальных
переживаний диаметрально противоположного свойства? Не отсюда ли так часто