"Владимир Перемолотов. Тесные контакты четвертого рода" - читать интересную книгу автора

полусмерти, меняли имена и прозвища, но и ритуальные казни Имперским Советом
не осуждались.
Керрольд оглядел островок, погладил собаку, ластившуюся к нему и бросил
меч в ножны. Почти все тут было кончено. Перья вечернего тумана, что висели
в воздухе, перемешались с хвостами дыма от костра и догоравших землянок и
звоном железа, еще жившим в воздухе.
Через близкий брод в ряд по двое на островок выезжала малая замковая
дружина. Под ногами лошадей мутилась вода, а воины с молчаливыми ухмылками
оглядывали поросший темно-зеленой травой берег, несколько трупов уже
облепленных речной мушкой и спешивались, готовясь к схватке. Сырая туманная
мгла, хоть и не была глубокой - всадник возвышался над ней - заливала остров
целиком, и от того усмешки были сдержанными - мало ли чего может
приключиться в таком тумане. С самострелом может управиться и безногий
калека и даже однорукий.
Распятый раб задергался, явно пробуя веревки на прочность. Не дурак
был - понимал, что после того, что случилось пощады не будет. Что бы
охладить его пыл Хэст Маввей, наследник Керрольда, размахнулся, но отец не
оборачиваясь, произнес.
- Хватит. Ему еще умирать сегодня. Прапрадеда вспомни.
Хэст осторожно опустил поднятую ногу и отодвинулся. О прапрадеде ходило
две легенды. В первой, что была записана в Шафрановой книге Имперских
летописей, рассказывалось о том, что прапрадед Аста во время Изначального
Альригийского нашествия, засев у Обожженной Ладони с тремя десятками своих
людей почти десять дней сдерживал натиск альригийцев, дав тем самым Феварду
Плоскостопому время собрать войско. За это Император выделил ему спорные
земли на окраине Империи и позволил устроить на них драконий питомник...
Другую историю рассказывали только в кругу семьи при закрытых дверях. И
не мудрено, что так. Выплыви эта история наружу, она наделала бы шуму не
меньше, чем настоящий покойник, всплывший в Императорской купальне. По этой
легенде оный предок и сам оказался не то беглым рабом, не то разбойником и
проделал все это вместе с друзьями - беглыми каторжниками.
Эта легенда Хэсту нравилась больше первой - приятно было сознавать, что
в твоих жилах течет кровь человека, у которого хватило сил выбраться из
глубины выгребной ямы и забраться так высоко. Почти под самое Императорское
седалище. Если в твоих жилах течет кровь такого человек, то и сам ты вправе
наедятся на многое.
Раб под ногой захрипел и пустил пену изо рта. Сын, как только что отец
носком сапога хозяйственно поправил палку у него во рту.
- Ишь, здоровый какой, - беззлобно сказал старший из Маввеев. Ничего,
ничего... Не рвись. Веревка все равно здоровее.
Слушая отцовский голос, Хэст настороженно посматривал по сторонам.
Остров был невелик, но он уже насчитал на нем семь землянок. Три из них
горели, а из остальных несло сыростью, мокрыми тряпками и даже дым костра от
того казался влажным. В каждой из них могло уместиться человек пять, а это
значило, что обитало тут человек тридцать. Троих он видел. Десятка полтора
дружинники уже увели с острова. Оставалось только понять куда подевались
остальные.
Отца это не интересовало.
В двух шагах от них, в яме, весело трепыхалось пламя, над которым
истекала каплям жира туша оленя. Маввей не поленился и подошел поближе.