"Владимир Перемолотов. Паучья лапка ("Паучья лапка" #1) " - читать интересную книгу автора

Остроголовый все же сделал шаг и дружинник сказал с плохо скрытой
насмешкой.
- Ну иди, иди. Ищи. Тебе своих вшей мало?
Он вдохнул, поморщился.
- Ишь как воняет... Словно через одного в выгребной яме ночевали.
Тень городской стены накрыла убогих. Избор перевел взгляд и увидел как
Гаврила закусил губу. Рука Масленникова сжалась в кулак и дернулась вверх.
Избор покачал головой и кулак разжался. Пока они смотрели друг на друга
пропустили самое интересное - калики миновали ворота. Из-под их ног теперь
летела пыль вольной дороги. Голос Опри не сдерживаемый стенами взлетел в
небо и вернулся к ним птичьей теню.
Избор вскинулся, но это оказалась тень от птичьей стаи. Вороны тоже
начинали новый день.


Глава 9

Киев. В недалеком будущем- мать городов русских.
Старик осторожно отложил гусли в сторону. Песня кончилась и хотя в
воздухе еще жил звук они легли на мягкую волчью шкуру рядом со стариком,
как знак того, что все кончилось.
В головах у слушателей еще гремели мечи, лилась кровь, гремели медные
трубы славы. Глаза дружинников горели, кулаки стискивали ножки кубков,
словно рукояти мечей. Сейчас даже не самый сильный чувствовал себя
Святогором или Ильей Муромцем
Хорошо старик пел. Песня брала за душу. Его хотелось слушать и
слушать. Кто-то из молодых не выдержал тишины.
- Спой еще!
- Все пропето - отозвался старик. Рука его легла на струны знаком
отказа.
- Спой про Гаврилу Масленникова!
Старик покривился, словно вместо меда хлебнул жидкого пива.
- Я про него песен не знаю!
- Не знаешь?
- Не пою- поправился Старец.
- Чем же он тебе не угодил? - густо пробасили из темноты. Голос был
тягучий как мед и по нему старик узнал говорившего. С Добрыней ссориться
было не с руки. Только вчера он подарил ему серебряный крест, снятый с
кого-то из заезжих рыцарей. Пусть кривой да помятый- видно добром заезжий
отдать не хотел - но ведь серебряный.
Гусляр сложил руки на столе. Узловатые пальцы оплели чашу с медом.
Разговаривал он вроде как сам с собой, но кругом было тихо- все ждали песни
и слова его услышали все.
- Ну удалец, ну молодец... Нынче он в чести у князя. Хоть и крещеный.
Князь таких любит.
- Каких это "таких"?
Старый седоусый воин, знавший еще Рюрика, раздвинул локтями серебряную
посуду, поудобнее умащиваясь на столе. В голосе гусляра он не уловил
должной почтительности. Он сидел между двумя факелами и лицо его было
скрыто в тени.