"Юджин Пеппероу. Стопроцентный американец (Повесть) [D]" - читать интересную книгу автора

увидел при первом своем посещении исследовательской лаборатории кафедры.
В отдельных комнатах, уставленных аппаратурой, сидели сосредоточенные
молчаливые люди в белых халатах, записывающие показания приборов,
укрепляющие датчики на лабораторных животных или прильнувшие к окуляру
микроскопа. Это настолько соответствовало представлению Край-нова о том,
где и как он хотел бы работать, что он тут же записался в кружок при
кафедре, и был его членом все студенческие годы, а после окончания
института остался работать на кафедре старшим лаборантом. Алик мог часами
не вставать из-за лабораторного стола, хотя продуктивно работал он только
в одиночестве. Контакта с сотрудниками у него не было: убеждать и
доказывать что-либо он не умел, нервничал, терялся и в итоге замыкался в
себе. Поэтому, несмотря на очень смелые работы по исследованию функций
головного мозга у крыс, Крайнов был на плохом счету у начальства. Он
постоянно срывал графики хоздоговорных работ, запаздывал с подачей
материалов для ежегодного институтского сборника. К тому же дисциплина в
студенческих группах, где он вел семинары, всегда была самой низкой.
Проработав на кафедре шесть лет, Алик был вынужден, так и не защитив
диссертацию, уволиться по собственному желанию, не дожидаясь очередной
переаттестации. К этому времени он уже нащупал очень интересные
закономерности между характерными реакциями лабораторных крыс и
графической записью работы их мозга. Тогда уже он мог, глядя на
электроэнцефалограмму мозга любой крысы, точно предсказать, окажется ли
она агрессивной, понятливой или тупой.
Вынужденный уход Крайнова с кафедры прервал эту интересную работу, но
неожиданно открыл перед ним совершенно новую перспективу Его институтский
приятель Валя Смирнов, работавший в НИИ психиатрии, посоветовал ему
обратиться насчет вакансии в недавно образованной при институте
лаборатории по изучению патологии высшей нервной деятельности человека.
Вначале Алик и слышать об этом не хотел, так как прежде никогда с больными
не работал и врачом себя не считал. К тому же он был очень застенчив, а
это, несомненно, не лучшее качество для психиатра. Вообще, на его характер
очень сильное влияние оказало отсутствие в их доме мужчины. Отца он
практически не помнил, а когда перешел в третий класс, умер и дед,
пролежав перед этим шесть лет после инсульта. Мама и бабушка Алика, боясь,
что очень избалуют ребенка, ударились в другую крайность. За столом
мальчика изводили мелочными придирками, строго отчитывали за истинные и
мнимые провинности, к тому же мать, опасаясь дурного влияния улицы, почти
не выпускала сына гулять одного, и прозвище "маменькин сынок" прочно
укрепилось за ним среди соседских мальчишек. Алик, боясь насмешек ребятни,
почти перестал выходить во двор и все свободное от школы и приготовления
домашних заданий время проводил, сидя с мамой на диване, за чтением
английской классики в подлиннике. Подбор книг для сына Софья Исааковна
взяла целиком на себя, считая, что раз уж он в совершенстве владеет
американизмами, то тем более должен знать язык Диккенса и Теккерея. К
восемнадцати годам Алик прекрасно знал английскую литературу XVIII-XIX
веков. Но характер у него не изменился: он легко терялся в самой обычной
житейской ситуации, если требовались твердость и напористость.
Когда Валя Кузьмин предложил ему работать в НИИ психиатрии, Крайнов пришел
в ужас от одной только мысли, что придется общаться со множеством
незнакомых ему прежде людей и тем более психически неполноценных.