"Даниэль Пеннак. Собака Пес " - читать интересную книгу автора

визжит, скулит и захлебывается во сне.

Глава 4

А что было дальше? Обморок? Неизвестно. Следом вспоминается только вот
что: ласка утреннего солнца, ошеломляющее количество запахов, круговерть
чаек в небе и чья-то черная морда рядом, с ворчаньем роющаяся в консервных
банках, автомобильных покрышках, драных матрацах, стоптанных башмаках,
словом, в отбросах.
- А! Наконец-то, открыл все-таки глаза, - сказала Черная Морда,
склоняясь над ним. - Ну-ну, давно пора! Не больно-то ты красив, но живуч,
ничего не скажешь! Это, знаешь ли, редкий случай, чтоб утопленный щенок
выжил.
Она с чувством прошлась по нему языком и продолжала:
- Ну что! Открыл глаза - так пользуйся, гляди в оба и учись быстрей. Не
век же мне тебя кормить, я уже старая, я устала, сколько десятков выкормила
до тебя, я вам кто, в конце концов? Мне это надо? Нет, в самом деле!
После чего, однако, он был снова хорошенько вылизан и получил глоток
молока - из обвисших, тощих сосцов, но молока крепкого и сытного, с
явственным ореховым привкусом, которого он никогда не забудет. Никогда.
Что касается быстроты обучения, то уж он-то учился быстро! Надо
сказать, Вильневская свалка под Ниццей была хорошей школой. Кто-то собрал
там вместе все искушения, все радости и все опасности собачьей жизни.
Во-первых, запахи. Невероятное количество запахов! Они стлались вокруг
Пса, парили у него над головой, петляли, перемешивались... Прямо голова
кругом! Он следовал за каким-нибудь одним запахом (например, ветчинной
шкурки) сперва прилежно ("Соображай, - ворчала Черная Морда, -
сосредоточься"), не отрывая нос от земли, а потом вдруг, сам не зная, почему
и каким образом, оказывался на другом следу (крепчайший дух камбалы,
закончившей свою рыбью жизнь в похлебке). Сбитый с толку, он садился, тяжело
плюхаясь на попку, как все щенки.
- Ну ты что, спишь на ходу?
Он скорее принимался снова за дело, шел прямиком к цели, но теперь уже
на третий запах. Тогда он совсем терял голову, возвращался назад, кружил на
месте, срывался на бег, останавливался как вкопанный, шел дальше зигзагами,
как пьяный, и вдруг засыпал, совершенно обессилев. И просыпался оттого, что
Черная Морда усердно зализывала его раны.
- Ты только погляди на себя! Ободрал нос о консервную банку, порезался
разбитой бутылкой. Под ноги, что ли, не можешь смотреть?
Мало-помалу он научился распутывать клубок запахов и даже стал неплохим
мастером в этом деле. Почему бы не сказать сразу? Он стал лу чш им мастером
из всех собак свалки. Даже старейшие из них обращались к нему за советом:
- Слушай, я тут шел на запах говяжьей кости, знаешь, мозговая такая,
бульонка, и вот сбился; не подскажешь, куда...
- Вон там, за колесом от трактора, рядом с пишущей машинкой, - отвечал
Пес, даже не дослушав вопроса.
Но были у свалки и свои опасности. Не считая всего колющего, режущего,
обжигающего, более или менее ядовитого, были еще крысы, кошки (эти, к
счастью, дрались в основном между собой) и другие собаки.
Вообще, всякий запах принадлежал тому, кто первым его унюхал. Тут