"Эдгар Пенгборн. Яйцо ангела " - читать интересную книгу автора

Кроме отсутствия какого бы то ни было желания спать, и телесной усталости,
ничуть не противной, не замечаю больше никаких специфических эффектов. Не
осталось ни малейших воспоминаний о том, что происходило до моего двадцать
восьмого дня рождения. Моя дедуктивная память оказывается весьма действенной,
и я уверен, что смог бы восстановить почти все, если бы это стоило труда:
после обеда я рылся в старых письмах того времени, но они были неинтересны.
Знание английского не затронуто; я по-прежнему читаю статьи по-немецки и
отчасти по-французски, потому что я довольно часто пользовался этими языками и
после двадцати восьми. Обломки школьной латыни начисто исчезли. То же самое с
алгеброй и со всей математикой, кроме самых начал геометриеи: они мне никогда
не были нужны. Помню, как я думал о маме после двадцати восьми, но не уверен,
что сложившийся тогда образ действительно ее. Отец умер, когда мне был
тридцать один год, так что я помню его сейчас лишь больным стариком. Уверен,
что у меня был младший брат, но он, должно быть, умер ребенком. (Мать д-ра
Бэннермана скончалась в 1918 году от инфлюэнцы. Его брат был тремя годами
старше, а не младше: умер от пневмонии в 1906 году. Блэйн)"

Да! Уход Джуди был мирным. Думаю, даже приятным для нее. Он занял больше
половины дня. Мы ушли в заброшенное поле, и она лежала на солнышке; ангелочка
сидела рядом с нею, пока я копал могилу, а потом бродил, собирая дикую
ежевику. Ближе к вечеру ангелочка сказала мне, что все кончено. Это оказалось
очень интересно, сказала она. Не думаю, что в этом есть что-то порочащее
бедную Джуди: ведь тяжелее всего смывать наши любимые самообманы.

Как объяснила мне ангелочка, ее народ, их коты, те "кенгуру", человек и,
очень вероятно, коты нашей планеты (с ними она еще не встречалась), являются
единственными из ведомых ей животных, способных развивать в себе самообманы и
дутые претензии. Я предположил, что она могла бы отыскать нечто похожее, по
крайней мере в рудиментарных формах, и среди других приматов. Она невероятно
заинтересовалась и захотела узнать все, что я мог рассказать о мартышках и
высших обезьянах. Кажется, на той планете были некогда неуклюжие, тяжелокрылые
существа, столько же напоминавшие ангелов, сколько большие антропоиды нас. Они
вымерли около сорока миллионов лет назад, несмотря на просвещенные попытки
сохранить их вид в живых. Уровень их рождаемости стал недостаточным для
возобновления, будто просто затухла какая-то важная искра: почти так, как если
бы природа, или как бы вы назвали Неведомое, деликатно стала вычеркивать их из
своего списка...

Снятие не показалось мне болезненным - по крайней мере в ретроспекции.
Были, должно быть, острые моменты, милостиво забытые вместе с их причинами,
словно процесс шел под анестезией. Разумеется, в свои первые двадцать восемь
лет я пережил достаточно инцидентов, которые не собирался предлагать ничьему
пониманию, кроме ангельского. Очень часто я бывал низок и себялюбив, многими
способами, если судить по записям тех лет. Старые письма затрагивают немногие
из таких вещей. Для меня они теперь имеют значение лишь как материал для
записей, по-другому недоступный мне.

Однако всем, кому когда-то принес вред, я хотел бы оказать вот что: вам
причинили боль те стороны моей человеческой природы, которые, возможно,
перестанут быть такими обычными для всех нас через несколько миллионов лет.