Прогулка со Смертью

-Морально тяжело, наверное?

-Конечно. Но со временем, ко всему привыкаешь. Как опытный хирург. Хотя есть отдельные случаи, к такому привыкнуть невозможно. И, я бы сказала, таких немало.

Мы прогуливались по тихой алее, засаженной кустами роз. Весна. На небе – ни облачка. Вот только птиц совсем не слышно. Дорожка, выложенная древним, покрытым мхом булыжником, приглушает звук наших размеренных шагов. Смерть взяла меня под руку, и почти прошептала: – Дети, особенно дети. Этого я никогда не смогу понять.

-Ты винишь Его?

-Нет, нет. Он дал вам все, чтобы жить, и быть счастливыми. Но где-то вы Его неправильно поняли. От этого все и происходит…все это…

Некоторое время мы идем молча, думая каждый о своем. Я почти физически ощущаю ее мудрость, ее спокойствие. Мудрость и спокойствие вечности. Смерть убирает белоснежный локон со лба, ее глаза, серые, с чуть зеленоватым оттенком,смотрят туда, куда мне не заглянуть. Смерть вспоминает, ей есть что вспомнить. Невольно улыбаюсь. Она замечает это, улыбается в ответ: – Чего это ты?

-Ты ведешь себя как настоящая женщина. Когда смеешься, у тебя ямочки на щеках. И рука совсем теплая.

-Я и есть женщина! А ты чего хотел? Скелет с косой в ужасном, черном балахоне, тебя больше устраивает?

-Нет, так лучше, честное слово. Ты очень красивая.

-Ты что, флиртуешь со мной? Да шучу я, не бойся, – она подмигивает, а я призываю на помощь все свое мужество, чтобы сохранить на лице непринужденную улыбку.

-Я не боюсь. Но, мне кажется, пока рано. Или нет?

-Рано, конечно. Не волнуйся, тебе еще многое предстоит сделать.

-Что, все-таки, самое трудное? – стараюсь вернуть разговор в прежнее русло.

-Ну, кроме того, о чем я уже говорила…это ваше понимание. Когда приходишь, и человек тебя уже видит…и все понимает. Очень тяжело. Эти глаза…

-У всех?

-Нет, конечно. Некоторые улыбаются, они рады мне. Это избавление. Ведь боль действительно бывает невыносимой.

-Твой мир, это последняя остановка?

-Ты видишь здесь кого-нибудь, кроме нас? – она пожимает плечами, – тут живут только цветы, и я. Остальные идут дальше. Только, пожалуйста, не спрашивай: «куда?» Я далеко не все знаю, это во-первых, а во-вторых, не могу ничего рассказывать. Только о себе, любимой. Я проводник, избранный Им, и все, – она грустно улыбнулась, – порой очень капризный проводник.

-Тогда расскажи, как ты понимаешь, что кому – то…

-Пора? Не смогу. У тебя же этого нет. Хотя…ты же понимаешь, что любишь какого-нибудь человека?

-Да.

-Вот и я, так же, наверное, чувствую, что кто-то пойдет домой…

-Много работы?

-В последнее время, очень. Вроде и глобальных катастроф нет, войн…не понимаю.

-А…кто ты? Ну…

-Я поняла. Наверное, часть Его. Хотя не уверена. Для вас, юноша, – она присела в шутливом реверансе, – я просто Смерть.

-Очень приятно.

-В данных обстоятельствах, верю!

-А тебе запомнился кто-нибудь? Из великих?

-Знаешь, если человек ярко жил, это не значит, что он ярко умрет. По-разному. Даже самые мужественные люди…умирают не всегда мужественно.

-Ну, расскажи…

-Ох, не люблю я этого…вот пристал! – она легонько ущипнула меня за руку, – Кто тебя интересует? Классические герои? Наполеон боялся забвения, но он болел, ждал меня. Цезарь был в такой ярости, что даже ничего не заметил…

-Гитлер?

-Сам не догадываешься? Был в ужасе, – она помолчала, и добавила тихо, – кто сам, те вообще больше всего бояться. Боялись жизни, и меня, когда видят, тоже…

-Ты не устала? От всего этого?

-«Устала» – слишком земное слово. А я все-таки не человек.

Она неожиданно останавливается, поворачивается ко мне, смотрит в глаза.

-Мне надо идти. Работа, – Смерть пытается улыбнуться, – не хочу ее потерять!

-Я понял. Мне подождать?

-Нет, тебе нельзя здесь оставаться. К тому же, это надолго, я смотрю…

Мне кажется, или в серо-зеленых глазах блеснули слезы?

-Так что ты сейчас уйдешь, – она жмет мне руку, все еще невесело улыбаясь,– продолжим в следующий раз, хорошо?

-Хорошо.

-Ну, тогда пока.

Утром, по дороге на работу, я вспомнил ее слезы и подумал, что все-таки Смерть обманывает себя. Она очень устала.