"Дон Пендлтон. Четверг отмщения ("Палач" #36) " - читать интересную книгу автора

занимался Болан...
- К сожалению, вы правы, - согласился Броньола, не в силах скрыть
тревогу. - Дадим ему еще полчаса, и если за это время он не выйдет на связь,
я всех подниму на ноги.
- А почему бы сразу не сделать это?
Роза была обольстительной девушкой: яркая брюнетка, высокого роста, с
фигурой, от которой у всякого нормального мужчины тотчас голова пошла бы
кругом... Но при этом Роза Эйприл могла проесть плешь любому и порой бывала
чересчур требовательна даже к собственному начальству.
- Возьмите себя в руки, - мягко произнес Броньола. - Я понимаю ваши
чувства, но они не должны преобладать над разумом. У нашего общего друга
свои представления о времени, и не нужно ему мешать. Если вы хотите хоть
что-то значить в его жизни, запомните это раз и навсегда.
- Господи, разве можно такое существование назвать жизнью? - трагически
прошептала она. - Это просто какая-то форма постоянного умирания, постоянной
готовности к небытию...
Тут уж было трудно что-либо возразить ей.
Но Болан все равно не согласился бы с ней. Недаром в самом начале
своего личного дневника он записал: "Человек живет настоящей жизнью лишь
тогда, когда у него есть идеал, за который стоит отдать жизнь".
Броньола сочувственно посмотрел на встревоженную девушку:
- Ну что ж, Роза, радость моя, значит это существование вам и придется
разделить с ним: найти счастье в постоянной готовности к небытию.
- Боюсь, он никогда не пойдет на такое, - с горечью ответила она.
Шеф федеральной полиции ободряюще улыбнулся и по-отцовски обнял Розу за
плечи.
- Нынешнее задание Страйкера не из тех, которые можно с кем-либо
разделить, - мягко сказал он. - Особенно с тем, кого любишь. Попытайтесь об
этом не забывать. В конце концов ваша и моя работа как раз и заключается в
том, чтобы помочь ему обрести в жизни нечто такое, что стоило бы разделить с
близким человеком.
- А что, по-вашему, я делаю? - пробормотала Роза.
- Тогда первый способ помочь ему - понять его, уважать его поступки и
позволить ему действовать так, как он считает нужным. Он знает, что делает,
и делает это чертовски хорошо. Своей чрезмерно плотной опекой вы только
заставляете его излишне рисковать. А это именно то, чего мы не можем себе
позволить.
- Иными словами, я должна принимать его таким, каков он есть? Вы это
хотите сказать? Даже если мне не останется ничего другого, кроме как любить
его искромсанный, изрешеченный пулями труп?
- Совершенно верно, - кивнул Броньола, отводя взгляд в сторону. -
Осталось-то всего несколько дней. И уж дадим ему возможность довести дело до
конца.
Терпеть... Опять терпеть! Ну ладно. Да и что еще ей оставалось?
Броньола знал, до чего ей нелегко, но ведь и он страдал. Разве не любил он
Мака Болана, как брата? С человеком, подобным Палачу, он и впрямь готов был
взглянуть в лицо смерти и, вероятно, был бы горд, если бы ему сказали, что
он будет лежать в одной могиле со своим удивительным другом...
Гарольд Броньола давно уже стал философски относиться к жизни и смерти.
Его мысли во многом перекликались с тем, что думал о войне Болан. В общих