"Дон Пендлтон. Встреча в Кливленде ("Палач" #30) " - читать интересную книгу автора

содержало несколько более или менее достоверных деталей, тогда как все
остальное было из области явной фантазии. В самом начале войны Болан
прибегнул к пластической операции, в результате чего обращение к его прежним
фотографиям стало делом бессмысленным. К тому же мафиози допустили
непростительный промах, уничтожив хирурга, который оперировал Палача. Таким
образом, мир потерял единственного свидетеля, знавшего подлинное лицо
Болана.
Немалое значение имело и искусство Мака "входить в роль" - иными
словами, его уникальная способность не только полностью психологически
адаптироваться к новым, а подчас и вовсе немыслимым обстоятельствам, но и
как бы физически перевоплощаться, не прибегая, впрочем, ни к каким особенным
трюкам. Он словно гипнотизировал людей, создавая у них иллюзию своей
абсолютной безобидности и даже незащищенности.
"Глаза и уши - простые инструменты, - объяснил он однажды своему
другу. - Они, конечно, передают то, что есть. Но воспринимает разум. Я не
разыгрываю спектакля для глаз и ушей. Я разыгрываю спектакль для разума".
Как всегда случается с людьми, ставшими легендой еще при жизни, в
обществе вокруг Болана развернулась горячая полемика. Некоторые восхищались
им самим и его поступками. Другие искренне возмущались всей его незаконной
деятельностью, усматривая в ней подрыв моральных и социальных устоев
общества. Третьих забавляло и даже развлекало осознание того, что на свете
существует некий парень, который способен вот так запросто и при этом очень
эффектно громить преступный мир. А кто-то, но таких было явное меньшинство,
без помпы и от всей души каждый день зажигал за Болана свечку. Как Лео
Таррин, например.
Всю эту палитру отношений к себе Болан не то чтобы игнорировал, но не
придавал ей никакого значения. Он занимался раз и навсегда избранным делом,
выполняя его в меру собственного разумения и мастерства, и каждый вправе был
воспринимать и оценивать это, как ему вздумается.
Впрочем, будучи стопроцентно нормальным человеком, Болан не мог
равнодушно относиться к прекрасному полу. И потому реакция дам на него,
Мака, лично, а не на то, чем он занимался, его весьма волновала. Вот почему
Болан был даже несколько шокирован, когда обнаружил, что Сьюзан Лэндри видит
в нем чуть ли не монстра.
Едва он представился, девушка словно съежилась внутренне, окаменела, -
было такое впечатление, что она вот-вот опять впадет в состояние транса. Но
затем ее голубые глаза вспыхнули каким-то торжествующим холодным огнем. Она
сдернула полотенце с головы и звонко выкрикнула:
- Превосходно! А я еще беспокоилась о своей вшивой прическе!
Она подошла к плите и с грохотом передвинула кастрюльку с шоколадом на
другую конфорку, после чего повернулась к Болану:
- У вас есть щетка для волос?
Болан покачал головой.
- Ты выглядишь отлично. Не волнуйся. Для беспокойства есть поводы и
поважнее.
Девушка криво усмехнулась, метнув в него ненавидящий взгляд.
- Еще бы! Теперь у меня в руках проклятый линчеватель.
- Не уверен. Думаю, как раз наоборот.
- Превосходно! - повторила Сьюзан, делая рукой неопределенный жест. -
Ты спас мне жизнь. Благодарю. Что дальше?