"В.Пелевин "Generation П"" - читать интересную книгу автора - Ты не веришь в то, что ты делаешь. Не участвуешь душой.
- Не участвую, - сказал Татарский. - Еще бы. А вы чего хотите? Чтобы я это "Тампако" себе в душу пустил? Да такого ни одна блядь с Пушкинской площади не сделает. - Не надо только становиться в позу, - поморщился Ханин. - Да нет, - сказал Татарский, успокаиваясь, - вы меня не так поняли. Поза сейчас у всех одна, просто надо же себя правильно позиционировать, верно? - Верно. - Так я почему говорю, что ни одна блядь не сделает? Дело тут не в отвращении. Просто блядь во всех случаях деньги получает - понравилось клиенту или нет, а я должен сначала... Ну, вы понимаете. И только потом клиент будет решать... А на таких условиях абсолютно точно ни одна блядь работать не станет. - Блядь, может, и не станет, - перебил Ханин. - А мы, если хотим в этом бизнесе выжить, станем. И не то еще сделаем. - Не знаю, - сказал Татарский. - Не уверен до конца. - Сделаем, Вава, - сказал Ханин и посмотрел Татарскому в глаза. Татарский насторожился. - А вы откуда знаете, что я не Вова, а Вава? - Путин сказал. А насчет позиционирования... Будем считать, что ты себя отпозиционировал и я твою мысль понял. Пойдешь ко мне в штат? Татарский еще раз посмотрел на плакат с тремя пальмами и англоязычным обещанием вечных метаморфоз. - Кем? - спросил он. - Это творцом? - переспросил Татарский. - Если перевести? Ханин мягко улыбнулся. - Творцы нам тут на хуй не нужны, - сказал он. - Криэйтором, Вава, криэйтором. Выйдя на улицу, Татарский медленно побрел в сторону центра. Радости от внезапно состоявшегося трудоустройства он почти не чувствовал. Его тревожило одно - он был уверен, что никогда не рассказывал Путину историю про свое настоящее имя, а представлялся просто Владимиром. Существовала, впрочем, ничтожная вероятность, что он проболтался по пьяному делу, а потом про это забыл - пару раз они сильно напивались вместе. Другие объяснения были так густо замешаны на генетическом страхе перед КГБ, что их Татарский отмел сразу. Впрочем, это было неважно. - This game has no name, - прошептал он и сжал кулаки в карманах куртки. Недостроенный советский зиккурат всплыл в его памяти в таких мелких подробностях, что несколько раз по пальцам прошла забытая мухоморная дрожь. Мистическая сила несколько перестаралась с количеством указаний, предъявленных его испуганной душе одновременно: сначала плакат с пальмами и знакомой строчкой, потом слова "башня" и "лотерея", как бы случайно употребленные Ханиным несколько раз за несколько минут, и, наконец, этот "Вава", который тревожил больше всего. |
|
|