"В.Пелевин "Generation П"" - читать интересную книгу автора

Изготовлением этих табличек и торговлей ими занимались жрецы главного
храма Энкиду - бога-покровителя Лотереи. Считалось, что через
посредничество Энкиду богиня выбирает себе очередного мужа. Это снимало
хорошо известный древним вавилонянам конфликт между божественным
предопределением и свободой воли. Поэтому большинство решавшихся взойти
на зиккурат покупало глиняные таблички с ответами; считалось, что
табличку можно распечатать, только взойдя на зиккурат.
Эта практика и называлось Великой Лотереей (устоявшийся термин,
которым мы обязаны многочисленным беллетристам, вдохновлявшимся этой
легендой, но более точный вариант перевода - "Игра Без Названия"). В ней
существовали только выигрыш и смерть, так что в определенном смысле она
была беспроигрышной. Некоторые смельчаки решались подниматься на
зиккурат без таблички с подсказкой.
Подругой трактовке, три вопроса Иштар были не загадками, а, скорее,
символическими ориентирами, указывающими на определенные жизненные
ситуации. Вавилонянин должен был пройти их и представить доказательства
своей мудрости страже зиккурата, что делало возможным встречу с богиней.
(В этом случае вышеописанный подъем на зиккурат представляется скорее
метафорой.) Бытовало поверье, что ответы на три вопроса Иштар скрыты в
словах "рыночных песен", которые поют каждый день на вавилонском базаре,
но сведений об этих песнях или этом обычае не сохранилось".


Протерев папку от пыли, Татарский спрятал ее назад в шкаф, решив,
что когда-нибудь непременно прочтет все полностью.
Диплома по истории русского парламентаризма в шкафу не нашлось.
Впрочем, к концу поисков Татарский понял: история парламентаризма в
России увенчивается тем простым фактом, что слово "парламентаризм" может
понадобиться разве что для рекламы сигарет "Парламент" - да и там, если
честно, можно обойтись без всякого парламентаризма.


ТРИ ЗАГАДКИ ИШТАР

На следующий день Татарский, все еще погруженный в мысли о
сигаретной концепции, встретил в начале Тверской улицы своего
одноклассника Андрея Гиреева, о котором ничего не слышал несколько лет.
Гиреев поразил его своим нарядом - синей рясой, поверх которой была
накинута расшитая непальская жилетка. В руках он держал что-то вроде
большой кофемолки, покрытой тибетскими буквами и украшенной цветными
лентами, ручку которой он вращал; несмотря на крайнюю экзотичность всех
элементов его наряда, в сочетании друг с другом они смотрелись настолько
естественно, что как бы нейтрализовывали друг друга. Никто из прохожих
не обращал на Гиреева внимания: подобно фонарному столбу или рекламе
"Пепси-колы", он выпадал из поля восприятия из-за полной визуальной
неинформативности.
Татарский сначала узнал Гиреева в лицо и только потом обратил
внимание на богатые детали его облика. Внимательно поглядев ему в глаза,
он понял, что Гиреев не в себе, хотя вроде не пьян. Несмотря на это, тот
был собран, тих и внушал доверие.