"Питер Пэдфилд. Секретная миссия Рудольфа Гесса " - читать интересную книгу автора

людей. Перекричать гул голосов они не могли; Гитлер выхватил пистолет и
выстрелил в потолок. Установилась мертвая тишина.
"В Мюнхене только что произошла национальная революция, - прокричал он.
В настоящий момент весь город оккупирован нашими войсками. Зал окружен 600
солдатами". Повернувшись к трибуне, он попросил фон Кара, фон Лоссова и фон
Зайссера пройти с ним в комнату, приготовленную ему Гессом. Пока он
уговаривал их присоединиться к новому "временному национальному
правительству", за фельдмаршалом Людендорффом отправили машину. Его
предполагалось сделать ведущей фигурой и поручить командование лояльно
настроенными частями армии. Тем временем Гесс со своими бойцами вернулся в
зал, чтобы арестовать министров. Каждого он вызывал по имени, а затем
поместил их под охраной в гостиной домовладельца. Наиболее сановных
чиновников в сопровождении военного эскорта отправили на машинах на виллу
сочувствующего нацистам издателя Леманна. Там их продержали всю ночь.
При дальнейших событиях Гесс не присутствовал, следовательно, не мог
наблюдать за продолжением этого вечера, наполненного пустыми угрозами,
пафосом и переживаниями. Фон Кар, фон Лоссов и фон Зайссер согласились
оказать Гитлеру содействие, но насколько искренним было их согласие,
неизвестно, поскольку пистолет Гитлера оставался при переговорах наиболее
действенным аргументом. После чего они вернулись в зал, чтобы в сжатых
выступлениях выразить свою поддержку. Прибыл Людендорфф, зал встретил его
овацией стоя. Пока Гитлер с чувством пожимал руки каждому из великих людей,
огромная аудитория спонтанно разразилась пением национального гимна. Гитлер,
добившийся внимания, стоял, сияя от радости; присутствовавший в зале историк
описывал его "детское, искреннее выражение счастья".
Но после этого трогательного апофеоза все пошло не так, как нужно.
Гитлер выпустил из рук бразды правления. Профессор Вайт указывал, что "в
любом перевороте решающими, предопределяющими успех, являются первые
десять-двенадцать часов. В течение этого времени [9 ноября]... главное
командование путчистов не издало ни одного приказа". Ни одно из ключевых
зданий города не было занято. Рем с Генрихом Гиммлером, несущим знамя, повел
свой отряд к военному министерству, но войти в него не смог. Он поставил
вокруг здания кордон из колючей проволоки и пулеметов, но, в свою очередь,
был окружен полицией. Предвидя поражение, Гитлер впал в один из своих
приступов апатии, но главную ошибку допустил Геринг, когда поверил фон Кару,
фон Лоссову и фон Зайссеру, давшим честное слово офицеров, и позволил им
вернуться на свои рабочие места. Неизвестно, насколько искренними эти трое
были вначале, но вскоре реальность дала о себе знать. Адъютант фон Лоссова
одним из первых покинул здание пивной и сообщил о случившемся высшему
командованию в Берлине. Фон Лоссова предупредили: либо он подавит путч, либо
это сделают другие. Ему ничего другого не оставалось, как подчиниться. Фон
Кар и фон Зайссер вынуждены были последовать его примеру. Гесс считал, что
эти люди сначала искренне желали присоединиться к путчистам - "просто потом
они изменили решение и не разыгрывали спектакль с самого начала".
На следующее утро главные зачинщики переворота все еще находились в
пивной. Гитлер пребывал в состоянии крайнего морального истощения:
"маленький человечек в плаще из водостойкой ткани, с револьвером у бедра,
таким предстал он корреспонденту "Тайме", - небритый, с взлохмаченными
волосами, и такой охрипший, что едва мог говорить". К этому времени уже
стало ясно, что фон Кар и другие отступились от своего слова; ситуация