"Владимир Печенкин. Каверзное дело в тихом Сторожце (сб. "Поиск-80") [D]" - читать интересную книгу автора

Загаев отпустил завхоза.
- Садитесь, Габдрахманов. Недолго вас задержу, успеете и на занятия.
Скажите, вы знали, куда уехал Чирьев из Малинихи?
- Какой такой Чирьев?
- Зиновий Чирьев, он отбывал срок здесь, в этой колонии. Освобожден
незадолго до вашей отправки на стройку.
- Мало ли тут кто отбывал, всех я помнить должен?
- Габдрахманов, вы предупреждены об ответственности за дачу ложных
показаний. И все-таки даете ложные показания.
- Какие ложные, гражданин следователь? Я правильно говорю.
- Вы знали Чирьева, бывали у него в поселке Малиниха. Например,
одиннадцатого сентября 1970 года. Вспомнили?
- Не был... - вяло упорствовал Габдрахманов.
Загаев постучал пальцем в лист дела:
- Вот справка из медвытрезвителя поселка Малиниха. Зарегистрировано, что
одиннадцатого сентября 1970 года, в субботу, в семь часов вечера вы и Чирьев
были задержаны в состоянии сильного опьянения...
- Мало ли с кем я пил.
Загаев постучал пальцем в лист "Дела":
- Эх, Габдрахманов, дело-то как обернулось: Чирьев скрылся, из Малинихи
уехал на Украину, женился там, фамилию сменил. И тихонько пропивал
украденные тысячи.
Слаб, неуравновешен осужденный Габдрахманов: зависть зажгла его глаза
зеленым огнем, скрипнули желтые зубы.
- Саманюк, освободившись из колонии, нашел его все-таки. И убил.
Понимаете, Габдрахманов, ведется следствие по делу об убийстве. И все, что с
этим связано, обязательно будет раскрыто. Если вы причастны к этому, вам
представляется возможность облегчить свою участь чистосердечным признанием.
Вот здесь, - Загаев раскрыл на закладке томик, - в "Комментариях к
Уголовному кодексу" говорится: "Статья 38. Обстоятельства, смягчающие
ответственность. Пункт 9. Чистосердечное раскаяние или явка с повинной, а
также активное способствование раскрытию преступления..." И далее: "Под
чистосердечным раскаянием следует понимать случаи, когда виновный при
производстве дознания, следствия или в суде рассказывает обо всех
обстоятельствах Совершенного преступления..." Вы понимаете, о чем я говорю,
Габдрахманов?
Осужденный сидел, опираясь локтями в колени, низко опустив голову.
Большие руки крутили, тискали и без того измятую кепку.
- Так как же, Габдрахманов?
Тот глянул исподлобья на папку с делом.
- Ничего не знаю. Если бы и знал... выдавать корешей не стал бы.
- Да, уж друзья у вас верные, ничего не скажешь. Один сбежал с крадеными
деньгами, второй его убил и тоже вряд ли заехал бы с вами делиться. И таких
"корешей" вы покрываете! Ладно, идите, Габдрахманов. Завтра я уезжаю. Но
утром еще зайду в колонию. Вызову в последний раз. И если захотите принять
решение, единственно, правильное, если захотите облегчить дальнейшую свою
участь... Идите, Габдрахманов.

Похоже, осужденный плохо спал в эту ночь - лицо бледнее обычного, веки
красные. И следователь начал допрос нарочито безразличным, как бы утомленным