"Тимофей Печерин. Технофобия " - читать интересную книгу автора

шанс. Эти новоявленные Адам и Ева, помимо прочего, ловили рыбу руками, могли
на своих двоих удрать от гепарда, причем не простого, а мутировавшего...
Поневоле начинаешь завидовать новому человечеству, такой его замечательной
наследственности.
Сейчас, вспоминая все эти выдумки, я лишь горько усмехнулся. Реальность
(в отличие от авторов постапокалиптических опусов) не была ко мне столь
благосклонна. Ей, этой самой реальности, было совершенно все равно,
интересны кому-то мои злоключения или нет. Я был ошибкой, тысячелетним
болваном, что понадеялся обмануть время и дезертировал из своего века. Я был
ошибкой и исправление этой ошибки было лишь вопросом времени. Не такого уж
продолжительного.
Голод накатил девятым валом и был он не нагулянным за получасовую
прогулку аппетитом, не необходимостью восполнения сил после долгой
интенсивной работы - то был настоящий Голод, с большой буквы. Волчий голод.
Не в силах терпеть, я дотянулся до ближайшего кустика, сорвал с него
несколько листочков, сунул в рот и начал жевать. "Козлом был - козлом и
остался!" как говорила тыщу лет назад моя благоверная. Небось, променяла
энное количество нервных клеток на игрек седых волос, пытаясь отсудить у
"Фростмэна" мое имущество. Настроение, приподнявшись было от этой мелкой
злорадной мысли, снова рухнуло до уровня Марианской впадины, когда я
установил несъедобность сорванных листочков. Они оказались настолько
горькими и отвратительными, что я выплюнул их помимо своей воли. Завтрак
(обед, ужин) отменялся.
Я был готов снова предаться мрачным мыслям, однако, видимо, судьба была
милостива ко мне и послала добрую весть в виде шума. Или грохота - разбирать
было некогда. Шум не был ровным, как положено звукам природы. А это
значило...
Сорвавшись с грязного и мокрого асфальта, с неизвестно откуда
взявшимися силами, я ринулся в направлении, откуда доносился шум. Я бежал,
огибая руины, петляя по улицам, перескакивая через фонарные столбы и
бетонные обломки с торчащей из них арматурой. Первое же, что остановило
меня, была надпись на стене, или, как модно было говорить тысячу лет назад,
граффити. Довольно, кстати говоря, свежее. Выведено оно было латиницей,
однако было для меня лишь бессмысленной комбинацией, букв, причем, одних
гласных. Неужели язык мог так измениться за тысячу лет? Сомнительно.
Отвернувшись от граффити, я побрел дальше, вдоль улицы. На следующей
стене я увидел уже два аналогичных творения живописи. С каждым новым зданием
их становилось все больше. Наконец, мне встретилась целая изрисованная
затейливым узором стена. В этом узоре можно было различить отдельные буквы и
цифры, а можно отойти подальше и увидеть еще более замысловатую картинку.
Помниться, во времена моей молодости такие картинки-загадки были весьма
популярны.
Я оглянулся на шорох шагов поблизости, оглянулся с надеждой, которая,
однако, рассеялась как дым, стоило мне увидеть ТОГО, кто делал эти шаги.
Ко мне приближалась тварь ростом примерно в два с половиной метра,
отдаленно напоминающая человека. Серая сморщенная кожа, большая лысая
голова, приоткрытый рот, полный огромных и острых зубов. Низкий лоб, под
которым помещались огромные, как у стрекозы, глаза. Одежда, состоящая из
штанов и куртки, была в таком состоянии, словно ее до этого использовали для
мытья полов. Ну, и самый главный источник моего страха - что-то среднее