"Йен Пирс. Комитет Тициана" - читать интересную книгу автора

тактически завоевать управлению репутацию в трудный момент. Слушай, - Флавия
решила перевести тему разговора в менее тревожное русло, - ты не знаешь
такое ателье... - она сверилась с названием, - "Фотографика Росси"?
- В высшей степени респектабельное - небольшое дело в Болонье. Подборки
фотографий. Их часто используют искусствоведы, подбирая иллюстрации для
книг. А что?
- Да ничего. Просто оттуда сегодня утром пришло Письмо Мастерсон. Вот и
решила проявить усердие и выяснить, что это такое. Надо же о чем-то писать в
отчете, - объяснила она, а Аргайл взял у нее бумагу и начал читать.
Редко приходится видеть, как человек от удивления резко откидывается на
спинку стула. И еще реже - как от удивления у него меняется цвет лица.
Аргайл обогатил опыт Флавии и тем, и другим. На секунду ей даже показалось,
что Джонатан сейчас опрокинется вместе со стулом. Пока он читал письмо, его
лицо побледнело, а затем пошло пятнами. Он таращился на лист бумаги
выпученными глазами.
- Что это... - начал он таким тоном, словно с ним вот-вот была готова
приключиться истерика. - Что ты с этим делаешь? - Он явно увидел нечто
такое, что Флавия не разглядела. И она вытянула шею и тоже уставилась на
лист.
- Тут что-нибудь не так?
- Все так. Прекрасное письмо. Можно сказать, образец. Приятно
сознавать, что в наш век мобильных телефонов и электронной почты
эпистолярный стиль еще существует.
- Джонатан, - насторожилась Флавия. Она знала его раздражающую манеру
городить в разговоре всякую чушь, если он чувствовал, что сбит с толку или
чем-то расстроен.
- Она запрашивает фотографию с одного полотна.
- А ей отвечают, что у них ее нет. Это я знаю.
- С портрета, - методично продолжал Аргайл, - Того самого, который
принадлежал маркизе ди Мулино и который полвека никого не интересовал. Кроме
меня. Я напрасно потратил несколько месяцев, пытаясь его купить. И когда
считал, что все на мази, эта страшила Пианта вдруг заявила, что кто-то еще
проявляет к нему интерес и намерен купить. И вот оказывается, что этот
кто-то - та самая женщина, которую так ловко исполосовали ножом.
Флавия задумалась. Она видела, что Аргайл чем-то обеспокоен, но не
понимала, в чем дело.
- Тебя избавили от конкурентки, - весело проговорила она.
- Слишком уж точно. - Он мрачно посмотрел на нее.
- А кто художник? - поинтересовалась Флавия.
- Никто.
- Но кто-то же его нарисовал?
- Естественно. Но ни я, ни другие не знаем, кто именно. Просто
представитель венецианской школы, примерно в тысяча пятисотом году или около
того. Очень посредственный.
- А чей в таком случае портрет?
- Тоже не знаю, - отозвался Аргайл. - Может быть, это автопортрет.
- Полагаю, не Тициана?
- Ни малейшей вероятности. Тициан умел рисовать.
- Что он собой представляет?
- Анфас. Мужчина с крючковатым носом в мантии. Зеркало, на заднем плане