"Йен Пирс. Комитет Тициана" - читать интересную книгу автора

музея убитой, письмо из фотоагентства и пара счетов. Маловдохновляюще. Она
сложила бумаги в одну стопку.
- И все-таки как-то странно. - Флавия ощущала внутренний дискомфорт. -
Убийца рвет распятие у нее с шеи, но в итоге оставляет на месте
преступления. Кстати, вы не проверяли, она католичка?
- Не думаю, - покачал головой Боволо. - Вы же знаете американцев -
только вопят, что верят.
Ну вот, еще один народ не устраивает нашего комиссара. Кажется, он
вообще не склонен мириться с разнообразием культур мировой цивилизации.
- Если хотите, снимите со всего копии. - Флавия удивилась его
неожиданно щедрому порыву к сотрудничеству. - Естественно, кроме фотографий.
Только потом верните и никому не показывайте. Вы же понимаете, все это
конфиденциальные документы.
К чему ей весь этот разношерстный мусор, думала Флавия, после того как,
пожав липкую руку Боволо, не спеша возвращалась в отель. Комиссар
расщедрился только потому, что считал это все бесполезным - иначе бы ни за
что не отдал. Флавия чувствовала, как в ней зарождался интерес к делу,
несмотря на строгий наказ Боттандо ни во что не влезать. Возможно, на нее
подействовало лицо убитой. В нем не чувствовалось страха. С таким выражением
лица не умирают во время ограбления. Если что-то и присутствовало в этом
лице, то скорее упорство и негодование. И это никак не вязалось с версией
Боволо об уличном грабеже.


ГЛАВА 3


Джонатан Аргайл сидел в ресторане на кампо Манин и с переменным успехом
пытался скрыть огорчение от полученного известия и неприязнь к той, кто эту
новость ему принесла. Это оказалось совсем непросто. Чувство, как обычно,
поднималось из самой глубины его души, и одновременно зарождалась трусливая
мыслишка, что он не предназначен природой для профессии торговца
произведениями искусства, как бы он ни старался зарабатывать на хлеб своим
ремеслом. Он прекрасно понимал, что должен делать: ловить в торговле каждый
слух, корпеть в библиотеках, чтобы не упустить ни единой возможности, и
осторожно подбираться к владельцам, предлагая столько, чтобы они клюнули.
Все очень просто. И он превосходно со всем справлялся - кроме последней
части. Владельцы картин вразрез с теорией почему-то никак не желали
расставаться со своими сокровищами. Наверное, как утверждал его
работодатель, ему не хватало опыта. В удачные дни он так и думал. А в
неудачные, как этот, начинал склоняться к мысли, что эта работа вообще не по
нему.
- Но почему, синьора Пианта? - спросил он на прекрасном итальянском,
который искажало только его собственное сильное волнение. - Если условия не
подходят, надо было сказать еще в прошлом месяце.
Старуха напоминала грифа. Вредная, коварная карга скривилась в
неодобрительной улыбке. Ее пугающих размеров нос изгибался, словно клинок
сабли. И по мере того, как продолжалась их трапеза, а разговор заходил в
тупик, Джонатан ловил себя на том, что все больше концентрировал внимание на
этом наросте. Он и не подозревал, что она настолько безобразна, пока старуха