"Йен Пирс. Перст указующий (часть 4) " - читать интересную книгу автора

с ней наедине. Но в то мгновение возможность говорить с этим созданием
показалась мне наилучшим времяпрепровождением до возвращения ее матери.
Уверен, я почти желал, чтобы что-нибудь задержало старуху подольше. Я
уселся (боюсь, не без важности, как это делает человек бывалый в обществе
тех, кто ниже его по званию, прости мне Господи) на небольшой табурет у
очага, который, невзирая на холод, был, к несчастью, пуст.
О чем беседуют в подобных обстоятельствах? Я никогда не преуспевал в
делах, которые представляются столь незатейливыми прочим людям. Возможно,
это следствие слишком многих часов, проведенных за рукописями и книгами. По
большей части я не испытывал ни малейших затруднений за обедом с друзьями я
мог беседовать с лучшими из них и по сей день горжусь тем, что был не самым
безынтересным из собеседников. Но в некоторых обстоятельствах я терялся, и
завязать беседу со служанкой с прекрасными глазами было выше моих сил. Я
мог бы выставить себя дамским угодником, пощекотать ее под подбородком,
посадить себе на колено и ущипнуть за задок, но такое было не в моем обычае
и, по всей видимости, не в ее тоже. Я мог бы не обращать на нее внимания,
как на существо его недостойное, вот только она была его достойна. И потому
я не сделал ни того ни другого и только недоуменно смотрел на нее,
предоставляя начинать разговор ей.
- Вы, по-видимости, пришли к моей матери, чтобы посоветоваться о
какой-то беде, - подсказала она, так и не дождавшись, чтобы я открыл рот.
- Да.
- Может, вы что-то потеряли и хотите, чтобы она указала, где эта вещь?
Это она хорошо умеет. Или, быть может, вам нездоровится, и вы боитесь идти
к врачу?
Наконец я с трудом отвел взгляд от ее лица.
- Нет-нет. Вовсе нет. Разумеется, я слышат о ее великих умениях, но я
очень аккуратен и никогда ничего не теряю. Видишь ли, всему свое место.
Только так я смогу продвинуться в моей работе. И благодарение Господу, на
здоровье я не жалуюсь.
Глупая, пустая напыщенность - пусть оправданием мне послужит
растерянность. Бесспорно, ей нет ни малейшего дела до моих трудов; они мало
кого интересуют. Но в беспокойные времена они всегда служили мне
прибежищем, и когда я растерян или опечален, мои мысли сразу возвращаются к
ним. Под конец тех событий я, в стремлении укрыться от мира, неделю за
неделей просиживал ночи напролет, переписывая и снабжая комментариями. Локк
говорил мне, это к лучшему. Что странно: он никогда мне не нравился, а я
ему, но я всегда следовал его советам, и его советы всегда оправдывали
себя.
- Аминь, - сказала она. - Так зачем вы пришли к моей матери? Надеюсь,
не из-за несчастной любви. Видите ли, она не одобряет приворотных зелий и
прочей такой чепухи. Если вам нужен подобный вздор, то лучше обратиться к
знахарю в Хеддингтоне, хотя сама я считаю, что он шарлатан.
Я заверил ее, что цель моего прихода вовсе не в этом, меня привело
сюда нечто иное. Я уже было пустился в объяснения, но тут дверь отворилась,
и на пороге появилась старуха. Сара подбежала к ней, чтобы помочь с
покупками, а мать рухнула на треногий табурет напротив меня, утерла лицо,
перевела дух и лишь тогда внимательно на меня посмотрела. Одета она была
бедно, но чисто, узловатые сильные руки свидетельствовали о долгих годах
тяжелого труда, а лицо было красное, круглое и открытое. Хотя возраст