"Йен Пирс. Перст указующий (часть 2) " - читать интересную книгу автора

внутри моего черепа вот-вот его расколет. К тому времени, когда я дошел до
двери, я уже ничего не замечал и не могу даже вспомнить, как добрался до
моей убогой постели в темноте чердака над конюшней харчевни.
Не знаю, сколько времени я пролежал там, но, во всяком случае, прошло
его порядочно. Полагаю (я делил чердак с полудесятком других постояльцев),
кто-то приходил, кто-то уходил, только я ничего не замечал и знаю лишь, что
мой подбородок, когда я опамятовался, покрывала щетина, мои члены сковывала
слабость, и мне пришлось побриться, прежде чем я мог показаться на глаза
людям. Вода в колодце была ледяной, однако, когда я направился через двор в
харчевню, вид у меня был благопристойный. Произошедшее почти исчезло из
моей памяти, но едва я переступил порог, как мгновенно все вспомнил.
Мертвая тишина, а затем смешки. Я подошел и попросил пива, и тут же человек
рядом со мной повернулся ко мне спиной с грубостью, столь естественной для
простонародья. Впрочем, что тут удивительного, если вспомнить примеры,
которые им подают те, кто стоит выше них?
Тяжко вновь переживать подобные унижения, и даже теперь рука у меня
дрожит, когда я обмакиваю перо в чернила, чтобы написать эти слова. Столько
лет прошло, полных такого света, такой благости, и все же та минута все еще
разит в самое сердце, и гнев воскресает. Мне говорили, что сердце
джентльмена более беззащитно против подобных ран, чем сердца простых людей,
потому что его честь несравненно выше, и, возможно, так оно и есть. Я бы
продолжил мои розыски там, если бы это могло принести пользу, но я знал,
что случившееся сделало мое путешествие напрасным; теперь я никак не мог
явиться к Эдварду Вильерсу с надеждой на учтивый прием, а столкнуться с
новым грубым отказом я не желал. Выбора не было: следовало как можно
быстрее покинуть Танбридж-Уэлс, однако я был исполнен решимости прежде
увидеть лицо сэра Джона Рассела, проверить, не оно ли явилось мне в миске с
водой миссис Бланди. Это не было лицо Мордаунта, что меня искренне
обрадовало, и я уже знал, что Вильерс выглядит совсем иначе. Признаюсь, я
уповал, что сэр Джон, уже заслуживший мою неугасаемую вражду, будет
изобличен и тем облегчит мою задачу.
Увы! Мои надежды не сбылись; я провел много часов, притаившись возле
гостиницы, а также (как можно незаметнее, чтобы не быть узнанным) перед
домами, где собиралась знать, и мрачно прислушивался к доносящимся оттуда
звукам веселья, промокая до костей под первыми осенними дождями в упрямом и
терпеливом ожидании. И в конце концов терпение это было вознаграждено, хотя
и не так, как мне хотелось бы. Я подкупил уличного торговца, чтобы он
указал мне на сэра Джона, когда тот выйдет, и уже потерял всякую надежду,
когда он ткнул меня локтем в бок и прошипел на ухо:
- Вона он, весь расфуфыренный.
Я посмотрел, почти ожидая увидеть на крыльце фигуру с таким мне
знакомым лицом.
- Где? - спросил я.
- Да вона же. Это он самый и есть, - ответил торговец, тыча пальцем в
толстяка с багровой физиономией и старомодными клочкастыми усами. Я с
величайшим разочарованием смотрел, как это мерзкое существо (в котором не
было заметно ни притворства, ни единой знакомой мне черты) забралось в
ожидавшую карету. Нет, он не был тем, кого мне показала старуха Бланди.
- Так идите же! - сказал торговец - Идите, подайте свое письмо.
- Что-что? - спросил я, совершенно забыв, что просил указать мне его