"Мервин Пик. Мальчик во мгле" - читать интересную книгу автора

представлялось, что лучше всего дождаться захода солнца и, взяв в союзники
ночь, пройти через твердыню, покамест сердце Замка лежит, погрузневшее от
сна, укутанное в плющ, точно в томительное покрывало. Прокрасться по
лабиринту проходов, который он знал так хорошо, и прочь, в продуваемые
насквозь звездные пространства, и дальше... и дальше.
Но при всех очевидных и немедленных преимуществах ночного побега, он
сопряжен был с ужасной опасностью бесповоротно заблудиться, а то и попасть
в когти злых сил.
Четырнадцатилетний, Мальчик имел уже немало случаев испытать в
запутанном Замке свою храбрость и не раз впадал в ужас не только от
молчания и мрака ночи, но и от ощущения, что за ним постоянно следят - как
если бы сам Замок или дух этого древнего места шел рядом с ним и
останавливался, когда останавливался он, вечно дыша в затылок и беря на
заметку любое движение.
Вспомнив, как он сбивался с пути, Мальчик поневоле понял, насколько
страшнее было бы остаться совсем одному в заполненных мраком краях, чуждых
его жизни, в местах, удаленных от сердцевины Замка, в коем, хоть многие
обитатели его оставались Мальчику ненавистными, он был, по крайности, среди
своих. Ибо можно нуждаться и в ненавистном, и ненавидеть то, что на
странный манер любишь. Так дитя устремляется к узнаваемому - узнавания
ради. А остаться одному в земле, где ничто тобой не узнается, - вот этого
он и страшился; и жаждал. Потому что какие же могут быть исследования без
опасностей?
Впрочем, нет - он не тронется в путь затемно. Это было б безумием. Он
выйдет перед самой зарей, когда почти весь Замок спит, и побежит в
полумгле, а там и с солнцем наперегонки: он на земле, солнце в небе, - их
будет лишь двое, одних на всем свете.
Но как дотянуть до конца холодной, неспешной ночи, бесконечной ночи,
которая лежит впереди? Спать - невозможно, хотя поспать было б неплохо. Он
снова соскользнул с кровати и торопливо подошел к окну. Солнце стояло уже
над зубчатым горизонтом, и все вокруг купалось в бледной его светозарности.
Впрочем, недолго. Нежный простор неожиданно принял вид совершенно иной.
Башни, которые мгновение назад были бесплотными и чуть ли не плыли по
золотистому воздуху, приобрели теперь, расставшись с последними лучами
солнца, сходство с почерневшими, гнилыми зубами.
Внезапная дрожь прохватила потемневшую землю, и первая ночная сова
проплыла беззвучно мимо окна. Далеко внизу кто-то крикнул. Слишком далеко,
чтобы различить слова, но не настолько, чтобы не понять - они окрашены
гневом. Новый голос вступил в перебранку. Титус перегнулся через подоконник
и глянул вниз. Спорщики не превосходили размером подсолнечных семечек.
Однообразно запел колокол, за ним второй, потом загудела вся масса их.
Колокола резкие и мягкие, разного возраста и из разных металлов, колокола
страха и колокола гнева, колокола радостные и скорбные, колокола с голосами
густым" и ясными... тусклыми и звучными, восторженные и печальные.
Несколько мгновений голоса эти полнили воздух, рокочущие, гомон колокольных
языков накрывал огромный каркас Замка металлической шалью. Потом
мало-помалу сумятица колоколов стала стихать, они умолкали десятками, пока
не осталось ничего, кроме опасливого безмолвия, и наконец хрипловатый голос
возвратился над крышами из бесконечной дали, и Мальчик услышал, как
последние густые ноты замирают в безмолвии.