"Паяси (Паясисуттанта) (буддизм)" - читать интересную книгу автора

князь, выходит, что есть тот свет, есть самородные существа, есть
плоды и последствия дурных и добрых дел.
- Хоть почтенный Кашьяпа и говорит так, я продолжаю думать, что
нет того света, нет самородных существ, нет плодов и последствий
дурных и добрых дел.
- И у тебя есть какое-то соображение, князь?
- Есть, уважаемый Кашьяпа.
- И какое же оно, князь?
- Вот приводят ко мне, Кашьяпа, изобличенного разбойника:
"Почтенный! Это - изобличенный разбойник. Определяй ему такую кару,
какую захочешь". И я своим слугам велю: "Ну-ка: взвесьте этого
человека живьем на весах, удавите его веревкой, а потом взвесьте еще
раз". "Слушаемся", - они говорят, взвешивают этого человека живьем на
весах, удавливают его веревкой и взвешивают еще раз. Оказывается, что
когда он жив, он и легче, и мягче, и податливее, а когда он мертв,
тогда он и тяжелее, и тверже, и неподатливее. - Вот то соображение,
уважаемый Кашьяпа, из которого у меня выходит, что нет того света, нет
самородных существ, нет плодов и последствий дурных и добрых дел.
- Так я тебе, князь, сравнение приведу. Через сравнение некоторые
сообразительные люди понимают смысл сказанного. Представь, князь, что
некто взвесил на весах железный шар, который нагревали целый день, -
раскаленный, пышущий жаром, излучающий сияние; а потом взвесил его же,
когда он остыл и охладился. Когда же этот шар окажется легче, мягче и
податливее: тогда ли, когда он раскален, пышет жаром и излучает сияние
или когда он остыл и охладился?
- Когда в этом железном шаре есть зной и ветер, уважаемый Кашьяпа,
и он раскален, пышет жаром и излучает сияние, - тогда он и легче, и
мягче, и податливее. Когда же в этом шаре нет зноя и нет ветра, и он
остыл и охладился, - тогда он тяжелее, и тверже, и неподатливее.
- Вот точно так же, князь, когда в этом теле есть жизненная сила,
есть тепло, есть сознание - тогда оно и легче, и мягче, и податливее.
Когда же в этом теле нет ни жизненной силы, ни тепла, ни сознания, -
тогда оно и тяжелее, и тверже, и неподатливее. - Так что и из этого
соображения, князь, выходит, что есть тот свет, есть самородные
существа, есть плоды дурных и добрых дел.
- Хоть почтенный Кашьяпа и говорит так, я продолжаю думать, что
нет того света, нет самородных существ, нет плодов и последствий
дурных и добрых дел.
- И у тебя есть какое-то соображение, князь?
- Есть, уважаемый Кашьяпа.
- И какое же оно, князь?
- Вот приводят ко мне, Кашьяпа, изобличенного разбойника:
"Почтенный! Это - изобличенный разбойник. Определяй ему такую кару,
какую захочешь". И я своим слугам велю: "Умертвите его, не нарушив
целости ни кожи, ни мышц, ни жил, ни костей, ни костного мозга".
"Слушаемся", - говорят они и начинают его умерщвлять, не нарушая
целости ни кожи, ни мышц, ни жил, ни костей, ни костного мозга. Когда
он уже наполовину мертв, я им велю: "Ну-ка, положите этого человека
навзничь, посмотрим сейчас, как из него душа выходить будет". Кладут
они его навзничь, но не видим мы, как душа из него выходит. Тогда я им