"Татьяна Павлова. Кромвель (Жизнь замечательных людей 611) " - читать интересную книгу автора

пошлины. Это уже слишком. Король распускает парламент на каникулы - осенью,
может быть, их страсти немного остынут.
Но страсти разгораются. Они бушуют не только в палате, не только в
Сити, но по всей стране. Словно вода в котле закипает - бурлит, волнуется
вся Англия. И вот уже первый клинок обагряется кровью: 28 августа в
Портсмуте офицер-пуританин Джон Фелтон вонзает свой кинжал в грудь
ненавистного временщика. Бекингем убит наповал, лондонская толпа встречает
схваченного властями Фелтона цветами и благословениями.
На многих это событие наводит ужас. Томас Уэнтворт, что так гладко
говорил в парламенте вольнодумные речи, открыто переходит на сторону короля
и сразу получает титул барона и место в Государственном совете. Гонитель
пуритан Уильям Лод назначается архиепископом Лондонским.
...Кромвель разбит, удручен, издерган. Приступы болезни учащаются, ему
снова становится страшно. В сентябре он идет на прием к известному
столичному врачу Теодору Майерну. Богатый, успешно практикующий доктор
внимательно выслушивает молодого человека, который жалуется на постоянные
боли в желудке через три часа после еды - их не может снять никакое
лекарство, на нытье в левом боку, бессонницу. Молодой человек худ, глаза его
блестят, плоть суха и горяча. Но нет, как доктор ни ощупывает больного, он
не находит в его теле признаков болезни. Это пламенный дух, нервная
впечатлительность, внутреннее недовольство сжигают его. "Valde
melancholicus" - "крайне подвержен меланхолии", - записывает он в своей
тетради.

Вторая сессия парламента открылась в январе 1829 года и началась опять
с атаки парламентских лидеров. На этот раз критике подверглась церковная
политика короля. Еще в ноябре он заявил, что требует прекращения всяческих
религиозных пререканий и безусловного подчинения единой, незыблемой, им
управляемой и ему всецело подвластной англиканской церкви. За этими
формулами угадывалась твердая рука архиепископа Лода.
Не могли снести этого парламентские пуритане и, в свою очередь,
обрушились на католические порядки, которым все больше потворствует король.
В феврале принимается резолюция, где говорится, что католицизм угрожает миру
во всей Европе, и прежде всего в Англии; мало того что паписты свили себе
уютное гнездо при дворе, они наводнили Ирландию, они вот-вот победят
протестантов в Европе и продадут Англию папе. А среди высшего англиканского
духовенства господствуют арминиане - соглашатели, готовые уступить католикам
не только в обрядности, но и в делах поважнее.
Этот вопрос уже совсем близко касался Кромвеля. Дома он довольно
насмотрелся на поставленных сверху проповедников, пытавшихся протащить в
церковь католические взгляды. Они притесняли честных пуритан, не давали им
собираться и молиться богу так, как те считали нужным и единственно
возможным. Они открыто провозглашали, что королевская власть установлена в
стране не по договору, не по закону или обычаю, а по прямому соизволению
божьему. Таким проповедям пора положить конец.
Сердце у Кромвеля забилось, горло перехватило, он попросил слова. Это
было его первое выступление в парламенте - еще сбивчивое, горячее,
нескладное. "Доктор Алабастер, - говорил он, - в церкви святого Павла
проповедовал открытый папизм. Достопочтенный доктор Бирд хотел его
урезонить, тогда епископ Винчестерский вызвал его к себе, выразил