"Татьяна Павлова. Кромвель (Жизнь замечательных людей 611) " - читать интересную книгу автора

неистощим на выдумки, на всякие озорные проделки. И хотя пил он немного - в
основном слабое домашнее пиво, - веселье его подчас бывало диковатым,
чрезмерным. Грубые деревенские шутки, фиглярничанье даже, пристрастие к
соленым словечкам - наедине с собой он краснел, вспоминая некоторые свои
выходки. И, стремясь к очищению, шел в церковь святого Иоанна принести
покаяние.
Все чаще глубокая внутренняя неудовлетворенность охватывала его.
Благополучный брак, дети, хозяйственные заботы, немудреные сельские
развлечения - изо дня в день, из года в год... до смерти? Эта жизнь - его
долг, так определено ему богом, и он, как трудолюбивый червь, будет без
конца взрывать родную болотистую землю, добросовестно хлопотать о
возделывании полей, уборке урожая, аренде... Во имя чего? Может быть, эта
жизнь и есть проклятие, то извечное проклятие, на которое обречен человек?
Но что тогда спасение? И как узнать, спасен он или проклят?
Периоды бесшабашной веселости чередуются теперь с днями мрачного
уединения. Тревожа Элизабет, он запирается в комнате, снова и снова
углубляется в Библию. Мучительные раздумья о спасении становятся вдруг его
страстью, его болезнью. По ночам его терзают предчувствия адских мук - и
Тофет, страшный, отвратительный Тофет, памятный с детства, встает перед его
взором. Он чувствует себя величайшим грешником, он проваливается в бездну,
он умирает... В холодном поту он вскакивает с постели, кричит, падает... До
смерти перепуганная, бледная Элизабет посылает за доктором. Разбуженный
среди ночи серьезный доктор качает головой: у мистера Кромвеля черная
меланхолия.
В другой раз в полночь ему мерещится огромный крест, воздвигнутый
посреди Хантингдона, и этот крест почему-то наводит такой ужас, что снова
приходится будить домашних, посылать за доктором, пить успокоительный отвар.
Не один Кромвель в эти годы задает себе мучительные вопросы о смысле
жизни, о спасении, о вере. Предопределение и искупление, грядущий суд божий
и второе пришествие Христа на землю обсуждались со страстью и серьезностью
по всей Англии. Число пуритан росло - они задавали тон в парламенте,
наводняли рынок мрачноватыми памфлетами, где кары небесные призывались на
голову того, кто пляшет по воскресеньям, участвует в маскарадах, ходит в
театры. Они проповедовали в церквах, в тавернах, на базарных площадях - и не
только звали к покаянию, но и обличали: роскошь и праздные утехи двора,
ограбление бедняков, повышение налогов, свирепую власть епископских судов.
Обращение к "истинной вере" переживала вся страна, и это обращение было
чревато бурей.

"Моему достохвальному доброму другу, господину Генри
Даунхоллу.
Хантингдон, 14 октября 1626 г.
Милый сэр!
Вы очень меня обяжете, если согласитесь быть крестным
отцом моего ребенка. Я должен был бы сам приехать к вам, чтобы
пригласить вас по всем правилам, но обстоятельства мне не
позволяют, извините меня.
Днем ваших хлопот будет следующий четверг. Позвольте
просить вас прибыть в среду.
Получается, что я опять покушаюсь на вашу благосклонность,