"Ирина Павская "Джоконта" Мценского уезда " - читать интересную книгу автора

поможет чем или хотя бы в больницу сходит.
- Вряд ли.
- И все-таки, Рая, давайте я попробую с ним поговорить.
- Его зовут Иван Семенович Болбот. На базаре есть ларек, он там и
сидит. Скупает предметы старины, приторговывает попутно всякой всячиной.
Вася как-то ему старые книги продал, от тети остались. Так и познакомились.
Иван Семенович стал мужу клиентов подыскивать - кому что подремонтировать по
мелочи. Руки-то у Васи хорошие. На этой почве больше и общались.
Значит, Иван Семенович Болбот из ларька. Ладно, будем искать ларек.
Найти ларек оказалось проще пареной репы. Элегантное железное
сооружение типовой конструкции, выкрашенное в неназойливый бурый цвет,
расположилось прямо напротив базарных ворот.
Никаких особых опознавательных знаков ларек не имел. Только на узком
прилавке сбоку от окошечка скромно притулилась картонка, на которой от руки
написано: "Куплю предметы старины, значки, монеты, книги, фарфор". Слово
"антиквариат" нигде не упоминается. Но я этот фокус знаю. Сидит себе такой
скромный дядечка, скупает по дешевке всякую дребедень. Кое-что перепродает
начинающим коллекционерам и просто любителям. И в один прекрасный день
приходит к нему, допустим, бедная бабуля и приносит вещичку наследную,
которая в столичном антикварном салоне потянет на сотню-другую тысяч.
Дядечка в этом хорошо сечет. Бабуле он от щедрот своих отваливает сотню, но,
разумеется не тысяч, а рублей. И вскоре вещичка уплывает в столицу. Или
прямо здесь в хорошие руки, если в этих руках просматривается достаточное
количество денежных знаков. Так и ведет свой бизнес потихоньку. Порою очень
даже успешно, смотря по тому, что в его сети попадется. И ведь попадается! У
нас в провинции люди истинной цены антиквариату пока не знают. Уж тем более
когда нужда припрет. Тут и пятидесяти рублям за какую-нибудь старую штучку
рады. Все равно, считают, бросовая. А штучку эту впору на аукцион "Сотбис"
отправлять.
Иван Семенович имел довольно заурядную внешность. Потертый костюмчик
должен был демонстрировать всем мелочность и недоходность его бизнеса.
Он убалтывал молодого парня с подсвечником в руках: строил
презрительные гримасы, разводил руками, крутил головой. Парень смотрел на
Ивана Семеновича умоляющими глазами. Подсвечник, даже на беглый взгляд, был
серебряным, примерно середины девятнадцатого века. Я потихоньку наблюдала за
нехитрыми манипуляциями. Наконец, согласно сценарию спектакля, парнишка
уломал-таки перекупщика. Тот тяжело вздохнул и с горестным видом - от себя,
дескать, отрываю - отсчитал молодому человеку несколько невеликих денежных
купюр. Вот и вся операция. Облагодетельствованный парень радостно пошел
восвояси, а подсвечник исчез в темном чреве киоска.
Нет, подходить к такому тертому калачу с разговорами о горестной
Васиной судьбе бесполезно. То есть подойти-то можно, но вряд ли я выясню то,
что хотела. Здесь надо действовать совсем по-другому. Как? Я пока не знала.
Незаметно покрутившись еще какое-то время вокруг киоска, я поехала
домой.
Только не подумайте, что мне удалось успокоиться и забыть о своей
любимой Мусе. Уже вечера три я методично прочесывала окрестные помойки,
подъезды и допрашивала с пристрастием местных мальчишек. Все бесполезно.
Говорящую кошку с голубыми глазами и пушистой дымчатой шубкой никто не
видел. В квартире стало тихо и одиноко.