"Ирина Павская "Джоконта" Мценского уезда " - читать интересную книгу автора

подъезд, а просто пыточная камера какая-то. Или, может, все-таки возраст
уже? Возраст и нервы. Мне вспомнилась общага студенческой поры. С
койкоместами была напряженка, поэтому желанный ордер на вселение получали
только активисты и отличники. Перепало и мне. Мое спальное место было
тринадцатым в зале для самостоятельных занятий, приспособленном под жилье.
Кровать стояла прямо у двери. Над дверью висела лампочка, которая ночью
никогда не выключалась. Что-то вроде коллективного ночника. А за стеной жили
веселые ребята с режиссерского. Когда они учились - не знаю. Но оттягивались
ночью, вроде моих теперешних соседей. По полной программе магнитофоном,
гитарой, подозрительным стеклянным звоном и хоровым пением. Но гулянки
режиссеров мне были до лампочки. И горящая лампочка над кроватью до
лампочки. Я опускала голову на подушку и на счет "три" засыпала. Вот что
значит юность и крепкие нервы. На ум невесть откуда пришло четверостишье:
Ищу таблетку. Грустно мне. Луна с землей играет в прятки. Час ночи. Я в
своей стране, А значит, в жизни все в порядке.
Ну конечно, все в порядке. Раз воет собака, значит, я не на Марсе и не
на том свете, а у себя дома. И отсутствие денег - пустяки. И проблемы на
работе - пустяки. Главное - здоровье и любовь, здоровье и любовь, твержу я,
засыпая. А зло непременно будет наказано. Как в любой сказке.
На следующий день ближе к вечеру в нашем кабинете раздался телефонный
звонок.
- Сима, это тебя. Приятный мужской баритон. - Леночка игриво покачала
головой, дескать, вот вам и тихоня. А самой на работу мужчины звонят.
В самом деле, у нас в галерее мужчин заметный недокомплект, а потому
каждый новый представитель сильного пола вызывает легкий ажиотаж и
нездоровое любопытство. В трубке перекатывался морскими камешками спокойный
голос Бориса. Впрочем, не совсем спокойный. Хотя легкий жар и кинулся мне в
голову, тревожные нотки я все же уловила.
- Серафима, ты сегодня не дежуришь? Тогда я буду ровно в семь. Да не
волнуйся, в галерею не зайду, если ты не велишь. Встречу у ворот. Есть
разговор. И кроме того, я просто хочу тебя видеть. Вот это во-первых. А
разговор во-вторых.
Когда закончился рабочий день, я не маялась и не обмирала у крыльца,
как тогда, в первое наше свидание. Честное слово, я сделалась вдруг такой
спокойной и уверенной. Уверенной, что он непременно будет и даже не
опоздает. И действительно, в семь вечера Борис у наших ворот стоял, "как
рекрут на часах". Джинсы, легкая куртка, запах хорошего одеколона, а в
руке - боже правый! - крошечный букетик. Ландыши! Да где же он их взял?
Вроде еще не сезон. Цветочки были свежие, упругие, словно со старой
поздравительной открытки, которая хранилась на полке между книг. Да, это уже
заявка на победу, как говорил мой дядька Степан, большой любитель шахмат.
Мы медленно пошли вдоль реки, и я утопила свой нос в душистом цветочном
облачке. Как давно я не держала в руках ландыши, даже успела забыть их
запах. Все-таки что бы ни говорили про этот цветочный аромат: и не модный-то
он, и слишком прямолинейный, и духи "Серебристый ландыш" были в разряде
дешевеньких, а кружит голову, и ничего с этим нельзя поделать. Плевала
матушка-природа на модные тенденции и выверты парижских парфюмеров. Просто
каждую весну родятся в лесу нежные гирлянды крошечных белых колокольчиков, и
волшебство повторяется. Как сто, как тысячу лет назад.
Сквозь пелену моих весенних грез настойчиво пробился голос Бориса: