"Владимир Андреевич Павлов. Тайна бункера No 7 (пионеры-герои)" - читать интересную книгу автора

еще раз. Нет, не показалось! Тогда он ощупал противогаз руками. Хотел даже
снять и примерить. Но неудобно задерживаться.
Что подумают?
Он неохотно закрыл дверь и пошел в дом.
- ...Где же ты найдешь ту могилу? - сочувственно говорил лесник. - А
цветок, чего ж, можно было бы и цветок положить... Вот, слышал я, в городе
курган бессмертия насыпали.
Сережа, а теперь уже и Витька согласно закивали головами.
- Вот и мне нужно горсть земли бросить на тот курган. Да все времени
нету. Лес большой, а я один в нем, как волк.
Вдруг Сережа вскрикнул и вскочил на скамью. Витька взглянул на порог и
побледнел, отбежал в угол к кровати. Лишь один хозяин, сложив на столе
тяжелые руки, сидел в прежней позе. Он только повернул голову с черной
бородой к порогу и усмехнулся.
Из подпечка выползала гадюка. Толстая, полосатая, страшная. Казалось,
конца ей не будет: живой ремень все корчился, изгибался и полз. Вот она
выползла вся, доползла до середины комнаты, подняла голову, подержала,
покачивая, и поползла к скамье. Снова подняла голову, в одно мгновение
обвилась пружиной вокруг ножки скамьи и потянула все свое туловище вверх. На
скамье стояла миска с молоком. Гадина растянулась, опустила голову в миску и
начала лакать молоко. У мальчиков от такого зрелища мурашки поползли по
телу, а зубы начали мелко стучать. Гадина лакала молоко и все больше
толстела, стала - словно надутая велосипедная камера. Вот подняла голову,
всю в молоке, и замерла. Мальчики были ни живы ни мертвы. Такого отвращения,
как сейчас, они никогда не чувствовали.
А гадюка, наевшись, стала, очевидно, дремать, потому что больше не
двигалась. И тогда послышался голос хозяина:
- Антоша!
Гадюка шевельнулась, нехотя подняла голову, спустила ее со скамьи и
тяжело шлепнулась на пол, благо было невысоко. Медленно поползла в подпечек.
- Не бойтесь, это не гадюка, это - уж. Антошей его зовут. Приходил
ужинать, - пробасил лесник. Голос его доносился до мальчиков будто из
подземелья. - Уж не кусается. Дом стережет, чтобы гадюка не заползла. Гадюки
ужей бояться. А Антоша ручной, - продолжал рассказывать лесник. - Правда,
подлениваться стал. И плохо слышит. Состарился, нужен помоложе...
Хозяин долго говорил об уже, словно о человеке. И мальчикам совсем
становилось тошно.
- Да ты слезай со скамьи, чего с ногами забрался? - сказал он Сереже.
Дальше говорил, словно оправдывался: - Нужен ведь кто-нибудь возле дома.
Собаку заимеешь - волк загрызет, кошку - лиса утащит.
- Вы бы перебрались, дядя Сильвестр, в деревню. Среди людей лучше, -
посочувствовал Витька.
- Нельзя ему в деревню. Дядя Сильвестр тут партизанил. И семью его
немцы, когда блокада была, в болоте утопили. Вот он и... - тихо проговорил
Сережа.
- Ты смотри, знает, - сказал лесник и потер глаза, будто туда соринка
попала.
- Так люди говорят про вас, - сказал Сережа.
- Было, было, - вздохнул Сильвестр Яковенко. - Мне про партизанство и
вспоминать больно.