"Алексей Павлов. Должно было быть не так " - читать интересную книгу автора

веревку для спуска.
Буря налетела внезапно и страшно, как войско Чингиз-Хана. Горы погасли,
как будто выключили свет. Крупный град забарабанил по каске до звона в
голове. Одновременно с громом взорвалась невиданная молния, осветив
невероятным светом все вокруг. В плечо больно ударил электрический ток. Над
гребнем, голодно озираясь, как злой дух, и явно разумная, пролетела
сгустившаяся в небольшой шар субстанция с глазами; увидев меня, она под
острым углом изменила направление полета, мгновенно приблизилась и
торжествующе ударила меня в лоб. Что-то случилось и с Женькой: он скорчился
и уткнулся лицом в снег. Тонко и противно зазвенели ледорубы и крючья. Мы
оказались внутри грозы...
Навыки, доведенные до автоматизма, не подвели. Уже пять часов рвемся
вниз, почти не соблюдая правил безопасности. Каждую секунду - ожидание
трагедии; вот она ударила над головой огромными раскаленными металлическими
ладонями, но промах: за это мгновенье мы спустились на метр ниже. Все
собрались на какой-то скальной полке. В выборе пути трудности нет: молнии
бьют так часто, что похоже на затянувшийся взрыв. Включается и выключается
яркий день, в короткие промежутки темноты светятся наши зеленовато-голубые
марсианские силуэты, светится веревка, искрит и неустанно звенит железо.
Кричать бесполезно, не услышишь сам себя. Кому-то на плечо опустился
вспушенный клок зеленой ваты и прилип. Человек отмахнулся от него, как от
наваждения, клок оторвался, лениво полетел сквозь бурю и исчез.
Вдруг стало понятно, что самое страшное позади, точнее наверху. Между
молниями и громом появились короткие промежутки, стал слышен голос.
Несколькосотен метров по вертикали вниз, и мы на леднике; на него сегодня,
конечно, спускаться не будем (ночь, трещины, лавины); а вон там уже можно
палатку поставить. На сегодня последняя веревка спуска по скально-ледовому
кулуару, чуть в сторону, на контрфорс, на нем снежная площадка. Спускаюсь
последним. Два ледобура ввернуты в натечный лед всего на несколько
сантиметров. Рывка, конечно, не выдержат, но, плавно нагружая веревку, уже
четверо спустились благополучно. Андрей возится у веревки перед спуском:
ничего не видно, уже приходится ждать молнии. Я в нетерпенье (признак
отступившей опасности):
- Что ты там?
- Схватывающий вяжу. - Нашел время. С самого верха шли почти без
страховки, а тут надумал.
- Иди так.
- Нет.
- Тогда я пошел. - Берусь за веревку и, без всяких хитростей,
спускаюсь по ней (узнай тренер - точно поеду домой), откачиваюсь из кулуара
на контрфорс и --все, можно идти пешком. Иду. Вспоминаю: нижний конец
веревки не закреплен (ошибка тех, кто уже спустился). Нехорошо, не по
правилам. Пошел назад, взял оставленный конец веревки, защелкнул узел в
карабин обвязки, воткнул в снег ледоруб, обернул вокруг него веревку --
что-то вроде шевеления совести. А теперь, если Андрей дернет веревку,
ледобуры могут вылететь, и он упадет метров на тридцать, но его дурацкий
схватывающий затянется, и у меня будет такой рывок, что страховка через
ледоруб - не больше, чем надежда на чудо: выбьет, как пробку из бутылки, но
уже вместе со мной. Впрочем, Андрей сейчас пройдет, минутное дело.
Раздался треск, как от нескольких выстрелов, скорее разряда, чем