"Сергей Павлов. Мягкие зеркала (Лунная радуга, Книга 2)" - читать интересную книгу автора

канадского тиса. Дальше, среди частокола стволов бамбука, начиналась
трона. Он посмотрел на часы, огляделся и узнал это место. Поблизости
должен быть пруд.
- Ты не устала, малышка? Хочешь, я понесу тебя?
- Нет, папа, нет, я сама! - Вдруг она присела на корточки: - Гляди, я
гриб нашла! Смешной какой! Синий-синий!
- Это не гриб. Это мяч. Кто-то его потерял. - Он поднял мяч из травы
и несколько раз стукнул о землю. - Мой веселый, звонкий мяч, ты куда
помчался вскачь?..
- Красный, желтый, голубой, не угнаться за тобой!.. Пап, гляди!
Гуси-лебеди! Там! - Она растопырила ручонки крылышками.
Да, это был пруд. На темной воде белые лебеди. Высоченные араукарии,
кисточки кипарисов, радиально-стрельчатые шары экзотической ксантореи...
Красиво. Декоративно красиво. Над белопенными кронами цветущих эндохордий
- купол садового павильона, облитый лучами низкого солнца.. Волшебно,
ненатурально красиво. Фриз павильона жарко отсвечивал позолотой.
- Сегодня нам здорово попадет, - сказал он. - От Ирины Леонтьевны.
- Не попадет, - серьезно сказала она. - Ирина Леонтьевна добрая, она
всех детей любит. А их мамов и папов тоже любит. Гляди-ка, цветочек!.. Дай
мне, я хочу, чтобы он был мой.
- Нет, малышка, нельзя. Он живой и растет.
- А как его зовут?
- Так же, как и тебя.
- Лилия Тобольская?
- Просто лилия. Тобольская - ведь это твоя фамилия.
- А сколько ему годиков?
- Дней скорее всего... Не знаю. Зато я знаю, что вон тому дереву -
видишь? - столько лет, сколько тебе. Ну, может, чуточку больше...
Он поднял дочь на плечо и показал ей серебристо-голубоватую жиденькую
крону молодого деревца.
- Его тоже зовут как меня?
- Его зовут "кавказский холодоустойчивый эвкалипт". Четыре года назад
его здесь вырастила твоя мама. Ее дипломная работа...
Дипломная работа Валентины росла неважно.
Раздался резкий щелчок, повторенный выхлопом эха над темной водой. Он
посмотрел в сторону гор, одетых в лохматые бурки зелени, на заснеженную
вершину с башней катапультера местного иглодрома, заметил мелькнувшую в
небе продолговатую искру. Он успел привыкнуть к сегодняшней безмятежности,
и этот резкий щелчок был некстати. Лучше бы его не было.
Улетали они вторым рейсом вечернего иглолета сибирского направления.
До приглашения на посадку оставалось менее получаса, и разыскивать
детский сектор на ярусах многолюдного здания иглопорта не было смысла. К
удовольствию Лилии. Шар солнца уже коснулся расплавленной полосы
горизонта, пылали крылатые облака, и было приятно смотреть, как багровеет
небо и сгущается в низких долинах дымчато-сизая мгла. Они наблюдали закат,
сидя в остекленном раструбе экспресс-кафе. Лилия выпила целый бокал
молочного киселя, он - два бокала кумыса. Закат был роскошный. Кафе
называлось "Восход". Потом эскалатор вынес их в галерею с двумя уровнями
перронов; снаружи проник сквозь стекло прерывистый вой "виа-виа-виа...", и
Лилия, не спросив позволения, соскочила с дорожки и бросилась к смотровому