"Н.Ф.Павлов. Ятаган" - читать интересную книгу автора

барин", - зашумели по дому... вдруг появилась дрожащая
старушка в спальном платье, всплеснула руками и с криком:
"Сашенька, друг мой!" - упала расплаканная в объятия
сына.
Бьется сердце во многих объятиях, при многих встречах:
есть друзья, жены, невесты... есть горячие поцелуи и радо
стные слезы, но нет слезы чище, нет поцелуя откровенней,
как слеза и поцелуй матери!.. Весь этот корыстный мир
приязни, склонностей, страстей, лобзаний, и клятв, и
восторгов не может проникнуть в сокровеннейшие изгибы
нашего сердца и наполнить его таким твердым убежденьем,
такой светлой уверенностью, с какою сын кидается на грудь
матери!.. Не только труды, заботы и все вещественные
удовольствия она приносит ему на жертву, лучшее чувство
души, невыразимую радость свидания, свое высочайшее
наслаждение - спешит отдать за его спокойствие. Она
исчезает, точно нет ее.
- Сашенька устал с дороги, Сашеньке надо отдохнуть,
приготовьте поскорей комнату, что возле кабинета. Ты,
друг мой, спишь на тюфяке или на перине? Да ты весь в
пыли, да что ж Сашеньке ужинать?
Напрасно он говорит: "Я не устал, я не хочу спать, по
звольте мне побыть с вами..." - она не верит, она все
хлопочет, как бы уложить Сашеньку, а столько лет не вида
лась с ним, а так пристально смотрит на него!..
- Ты, право, похудел с дороги... мне и в голову не при
ходило ждать тебя: ни слова не писал... Завтра твое рож
дение, друг мой; ты знал?.. у меня обедает князь с
дочерью; я думаю, ты помнишь его, ты уж был не
маленький... Здравствуй, Павел, здравствуй!.. -
Камердинер корнета целовал руку у барыни, и она плакала
от радости, что видит Павла.
Между тем в дверях гостиной, где происходила эта сце
на, трудная для описания, потому что оттенки материнской
любви так же нежны и неуловимы, как цвет ясного неба, -
между тем в дверях начали мелькать полурастрепанные
прически, сонные лица и с робким любопытством выглядывали
из слабо освещенных комнат. Наконец собралась
беспорядочная толпа, удивительно разнообразная в нарядах.
Впереди старая няня корнета и кормилица, за ними большая
часть природных дворовых и несколько происшедших. Все
сперва в церемониальном порядке, а там наперерыв
бросились по-русски прикладываться к ручке молодого
барина, которую он по-немецки не давал. С таким усердием
и с такою настойчивостью они ловили его руку, что если б
не замешались тут няня и еще кой-кто старее корнета по
крайней мере втрое, то человек несведущий сказал бы: "Это
отец, это дети!"
После трогательных и поучительных картин, после раз
личных излияний души, происходивших от разных побуждений,