"Н.Ф.Павлов. Демон" - читать интересную книгу автора

свойственные мыслящему человеку. Андрей Иванович находился
не в многочисленном обществе, а между тем стоял у
притолоки так плотно, как будто испытывал давление масс.
Цвет невинности и цвет греха, белый и темно-зеленый,
давали приятный характер его одежде. Он прибрался по-
воскресному, он пришел в гости, и платье у него было
вычищено с особенной тщательностью, волосы причесаны глаже
обыкновенного, а белый галстук был завязан самым уютным
бантиком. Несмотря, однако ж, на такое старание сохранить
во всем чистоту, приличие, меру, несмотря на уменье и
скромно повязаться и развесить все свои права на гордость,
нельзя было сказать, что это праздник у Андрея Ивановича.
Любовь к жене, сила воли или алчность воображенья
перенесла его из затишья Невы в самый разлив Петербурга, -
он очутился, наконец, в сердце этого здания, мимо которого
со временя своей женитьбы не мог пройти равнодушно... все
дома как дома, этот один тревожил несчастного, на этот
один косился он и заглядывался всякий раз... грозил ли ему
опустошением, старался ль напитаться впечатлениями
неправды, чтоб сильнее выразить свои жалобы небу?.. робко,
полупристально, болезненно озирались глаза Андрея
Ивановича; с непривычки он, может быть, искал тут чего-
нибудь похожего на свою уютную квартиру, какой-нибудь нити
родства у начальника с подчиненным, искал птицы под пару
своему соловью... но все было ново, дико, неприязненно,
все как-то не так, как у людей. Ни одна мысль его не могла
подняться до этого высокого потолка, ни одно чувство не
приходилось впору по величию этих стен и окон. Было где
отдохнуть от письма, разломать свои члены, но этот простор
казался ему, видно, так же приятен, как широкая степь в
метелицу. Хотя почти на все предметы он осмелился
взглянуть исподтишка, самым учтивым образом, однако ж одна
дверь осталась неприкосновенной: на нее недостало у пего
духу обратить свое дерзкое любопытство. Другие, кто был в
комнате, обходились с этой дверью также осторожно; все
взгляды, даже и те, где более, чем у Андрея Ивановича
обнаруживалось способности к геройству, скользили только
по ней, ни один не смол упереться в нее. Дверь огромная,
дверь по росту великанов, которые когда-то хотели
вскарабкаться на небо. Тяжело висела она на своих
позолоченных петлях, блистал ее бронзовый замок. За нею
было тихо, за нею молчанье гробов; она заслоняла какой-то
чудный мир, откуда не приносилось ни звуков человеческого
голоса, ни шороха человеческих ног.
Там тянулся беспредельный ряд комнат, там начиналось
серебряное или золотое царство, где устанешь ходя, а не
встретишь ни души, не отыщешь сердца, которое б билось;
там также кто-нибудь коптел над письмом или в недоступном
уединении чистил ногти, погруженный в черную магию своей
силы. Испуганный ужасающими размерами дома, Андрей