"Петр Андреевич Павленко. Минная рапсодия (Рассказ про войну)" - читать интересную книгу автора

выковыривать из земли всякую чепуху. Голос миноискателя должен быть
безошибочным. Пусть он дудит как ему вздумается, на любой кусок металла,
но перед миной он должен взвыть с той особенностью, какая задана ему, и
дать, скажем, верное "си бемоль", а никак не просто верное "си".
Настроив свой "страдиварий", Воронцов легкими взмахами начинает
косить воздух к самой земле. Он подвигается довольно быстро. Вдруг - стоп,
останавливается. Экран миноискателя кружит над одним и тем же местом. Мина
нащупана. Воронцов опускается на колени, потом ложится на живот и, отложив
"страдиварий", легким прикосновением пальцев начинает расчесывать и
разгребать землю. Вот она, дорогая! Теперь только определить: одна ли она
или соединена с другими? Его пальцы работают быстро, как ножницы
парикмахера. Острие мины уже на две трети снаружи. Остается подкопаться
под нее, чтобы проверить, что там с ее днищем. Ага! Провод куда-то идет от
днища. Дополнительный взрыватель быстро оказался в руках Воронцова. Теперь
надо тянуться за тоненьким проводом к "соседке". Стоп! Под руку попадается
еще один провод, идущий в сторону. По-видимому, букет мины расположен в
виде звезды. Это предположение быстро проверяется миноискателем. Точно.
Звезда. Теперь легче. Пальцы мелькают, как у пианиста.
Политрук Апресьян наклоняется к моему уху:
- Когда разминирование идет под огнем противника, приходится
находиться над выкапываемой миной и прикрывать ее своим телом, чтобы
какой-нибудь осколок не залепил в нее, пока она не разряжена.
- Ну, а как же самому минировать в такой чертовской темноте?
- По нитке. Вбивается колышек, тянется нитка, надо ползти, держась
нитки. Собьешься - разорвешься. Такой закон... Но полной темноты не
бывает.
- Как не бывает! - говорю я, протягивая перед собой свои руки и
мгновенно теряя их очертания.
- Мы сейчас не под огнем немцев, - говорит политрук. - А когда под
огнем, тогда замечательно освещает, работать легче... Только тогда,
конечно, другой вопрос появляется.
- Какой вопрос?
- Насчет жизни, - смеется он.
Теперь, когда Воронцов в паре с новичком разрядил уже штук двадцать и
отмерил колышками сделанный им проход в минном поле, картина ночи, мертво
пересказанная в наградном листке, встает, как повторенная заново жизнью.
...Это произошло в районе высоты 28,2. Шел дождь. Грязь была
совершенно непролазная. Впереди дрожал океан огня.
Парторг Шариков и боец Арымов приняли на себя огонь немцев, чтобы
отвлечь их внимание от десантной группы саперов со старшим сержантом
Шамовым. Впереди грохочут артиллерийские залпы. Взвиваются сигнальные
ракеты. Наступление. Наши легкие танки с саперным десантом вырываются
вперед, за ними - "КВ". Впереди саперы-регулировщики проводят машины по
узкому перешеечку. Дальше поле боя. Немецкие минометы до того часто
забрасывают его минами, что, похоже, идет огненный дождь и каждая его
капля величиной с добрых два кулака.
Наши танки отвечают из своих орудий. Чернь ночи то и дело взрывается
заревом, в котором мелькает высота 28,2. По-видимому, есть уже жертвы. Но
ничего не видно. Раненого в такой чертовской темноте нельзя ни услышать,
ни заметить, его можно только нащупать. Саперы десантной группы