"Петр Андреевич Павленко. Путь отваги (Рассказ про войну)" - читать интересную книгу автора

который каркает по любому поводу и видит в любом положении лишь ту сторону
дела, которая ближе к собственной шкуре. Однако если рота шла в штыки,
Малафеев тоже шел. И если разведывательный патруль принимал решение
двигаться вперед, Малафеев подчинялся решению. Само собой разумеется,
верить в его выдержку никто не верил. Товарищи побаивались Малафеева - от
такого всего жди.
Восемь месяцев прожил Малафеев в своей части и стал, наконец, "самым
старым" в роте, а потом и в батальоне. Во всех подробностях помнил он
историю своей части, ее успехи и неудачи, знал по именам и фамилиям всех
убитых и раненых, даже если это были люди, проведшие в части всего
несколько дней. С его слов всегда писались в тыл письма о погибших, потому
что никто, кроме него, не способен был сохранить в памяти все
обстоятельства гибели товарищей.
Иной раз, выслушав толковое сообщение Малафеева, к которому нельзя
было прибавить ни одного лишнего слова, так оно звучало точно, дельно и
умно, командир роты Сидоренков, вздохнув и чмокнув губами, говорил:
- Эх, Малафеев... текучая твоя душа! Тебе б костыль в спину на
усиление позвоночника - и был бы ты, как тебе это сказать... был бы ты
обязательно кандидат в герои.
И он с искренним сожалением оглядывал Малафеева, решительно не зная,
что с ним делать.
В конце концов его перевели в ротную кухню, а когда понадобился
связной, хорошо знающий свою роту, сделали связным.
Работал он ничего, но почему-то от него всегда ждали плохого и даже
удивлялись, что он еще не засыпался. У всех было такое впечатление, что
Малафеев обязательно что-нибудь выкинет и всех подведет.
И вот однажды, в середине марта, будучи послан вместе с бойцом
Зверевым с донесением в штаб полка, он вернулся без товарища, но с тремя
немецкими автоматами за спиной.
Рассказал, что на обратном пути из штаба полка встретили они пятерых
немецких автоматчиков и, убив троих, заставили двоих скрыться. Зверев
будто бы был убит в самом начале перестрелки, а все дело завершил он,
Малафеев.
Конечно, ему никто не поверил. Больше того. Заподозрили, что он врет
и, может быть, еще, чего доброго, бросил Зверева одного, а потом, когда
уцелевшие немцы убежали, вернулся и подобрал оружие убитых.
Командиром роты был тогда еще Сидоренков, хорошо знавший слабый
характер Малафеева. Спустя сутки он послал его для проверки в ночную
разведку в паре с горячим и отважным Глебовым. Вернулись, конечно, ни с
чем, и Глебов, как наездник, которому дали плохую лошадь, а потом
удивляются, почему он не получил приза, пожимал плечами и отплевывался.
А несколькими днями позднее, выполняя задание по связи с соседней
ротой, Малафеев, к полному удивлению всех, привел пленного фрица.
- Загадочная ты фигура, Малафеев, - сказал тогда командир роты, -
хрен тебя знает. Ну, я займусь тобой!
Заняться Малафеевым пришлось, однако, уже не ему, выбывшему раненым в
тыл, а политруку роты.
Три раза ходил Малафеев в разведку один, и все три раза возвращался с
удачей. Три раза отправляли его с группой, и все три раза он был
виновником ее нерешительных действий.