"Константин Паустовский. Исаак Левитан" - читать интересную книгу автора

только что вымытыми полами, где уже горят лампы и за открытыми окнами шумит
от капель и дико пахнет заброшенный сад. Хорошо слушать игру на старом
рояле. Его ослабевшие струны звенят, как гитара. Темный фикус стоит в кадке
рядом с роялем. Гимназистка сидит в кресле, поджав ноги, и читает Тургенева.
Старый кот бродит по комнатам, и ухо у него нервно вздрагивает,-он слушает,
не застучат ли в кухне ножи.
С улицы пахнет рогожами. Завтра - ярмарка, и на Соборную площадь
съезжаются телеги. Пароход уходит вниз по реке, догоняет дождевую тучу,
закрывавшую полнеба. Гимназистка глядит вслед пароходу, и глаза ее делаются
туманными, большими. Пароход идет к низовым городам, где театры, книги,
заманчивые встречи.
Вокруг городка день и ночь мокнут растрепанные ржаные поля.
В картине "Над вечным покоем" поэзия ненастного дня выражена с еще
большей силой. Картина была написана на берегу озера Удомли в Тверской
губернии.
С косогора, где темные березы гнутся под порывистым ветром и стоит
среди этих берез сгнившая бревенчатая церковь, открывается даль глухой реки,
потемневшие от ненастья луга, громадное облачное небо. Тяжелые тучи,
напитанные холодной влагой, висят над землей. Косые холстины дождя закрывают
просторы.
Никто из художников до Левитана не передавал с такой печальной силой
неизмеримые дали русского ненастья. Оно так спокойно и торжественно, что
ощущается как величие.
Вторая поездка на Волгу была удачнее первой. Левитан поехал не один, а
с художницей Кувшинниковой. Эта наивная, трогательно любившая Левитана жен
щина была описана Чеховым в рассказе "Попрыгунья". Левитан жестоко
обиделся на Чехова за этот рассказ. Дружба была сорвана, а примирение шло
туго и мучительно. До конца жизни Левитан не мог простить Чехову этого
рассказа.
Левитан уехал с Кувшинниковой в Рязань, а оттуда спустился на пароходе
вниз по Оке до слободы Чулково. В слободе он решил остановиться.
Солнце садилось в полях за глинистым косогором. Мальчишки гоняли
красных от заката голубей. На луговом берегу горели костры, в болотах угрюмо
гудели выпи.
В Чулкове было соединено все, чем славилась Ока, - вся прелесть этой
реки, "поемистой, дубравной, в раздолье муромских песков текущей царственно,
блистательно и плавно, в виду почтенных берегов".
Ничто лучше этих стихов Языкова не передает очарования ленивой Оки.
На пристани в Чулкове к Левитану подошел низкий старик с вытекшим
глазом. Он нетерпеливо потянул Левитана за рукав чесучового пиджака и долго
мял шершавыми пальцами материю.
- Тебе чего, дед? - спросил Левитан.
- Суконце, - сказал дед и икнул. - Суконцем охота полюбоваться. Ишь
скрипит, как бабий волос. А это кто, прости господи, жена, что ли? - Дед
показал на Кувшинникову. Глаза его стали злыми.
- Жена, - ответил Левитан.
- Та-ак, - зловеще сказал дед и отошел. - Леший вас разберет, что к
чему, зачем по свету шляетесь.
Встреча не предвещала ничего хорошего. Когда на следующее утро Левитан
с Кувшинниковой сели на косогоре и раскрыли ящики с красками, в деревне