"Константин Паустовский. Исаак Левитан" - читать интересную книгу автора

его босые грязные ноги и подняла зонтик, чтобы не зацепить Левитана. В
неверном свете он увидел бледное лицо. Оно показалось ему знакомым и
красивым.
Левитан вернулся в свою каморку и лег. Чадила свеча, гудел дождь, на
станции рыдали пьяные. Тоска по материнской, сестринской, женской любви
вошла с тех пор в сердце и не покидала Левитана до последних дней его жизни.
Этой же осенью Левитан написал "Осенний день в Сокольниках". Это была
первая его картина, где серая и золотая осень, печальная, как тогдашняя
русская жизнь, как жизнь самого Левитана, дышала с холста осторожной
теплотой и щемила у зрителей сердце.
По дорожке Сокольнического парка, по ворохам опавшей листвы шла молодая
женщина в черном - та незнакомка, чей голос Левитан никак не мог забыть.
"Мой голос для тебя и ласковый и томный..." Она была одна среди осенней
рощи, и это одиночество окружало ее ощущением грусти и задумчивости.
"Осенний день в Сокольниках" - единственный пейзаж Левитана, где
присутствует человек, и то его написал Николай Чехов. После этого люди ни
разу не. появлялись на его полотнах. Их заменили леса и пажити, туманные
разливы и нищие избы России, безгласные и одинокие, как был в то время
безгласен и одинок человек.
Годы учения в Училище живописи и ваяния окончились. Левитан написал
последнюю, дипломную работу - облачный день, поле, копны сжатого хлеба.
Саврасов мельком взглянул на картину и написал мелом на изнанке:
"Большая серебряная медаль".
Преподаватели училища побаивались Саврасова. Вечно пьяный, задиристый,
он вел себя с учениками, как с равными, а напившись, ниспровергал все,
кричал о бесталанности большинства признанных художников и требовал на
холстах воздуха, простора.
Неприязнь к Саврасову преподаватели переносили на его любимого ученика
- Левитана. Кроме того, талантливый еврейский мальчик раздражал иных
преподавателей. Еврей, по их мнению, не должен был касаться русского
пейзажа, - это было делом коренных русских художников. Картина была признана
недостойной медали. Левитан не получил звания художника, ему дали диплом
учителя чистописания.
С этим жалким дипломом вышел в жизнь один из тончайших художников
своего времени, будущий друг Чехова, первый и еще робкий певец русской
природы.
На сарае в деревушке Максимовке, где летом жил Левитан, братья Чеховы
повесили вывеску: "Ссудная касса купца Исаака Левитана".
Мечты о беззаботной жизни, наконец, сбылись. Левитан сдружился с
художником Николаем Чеховым, подружился с чеховской семьей и прожил три лета
рядом с нею. В то время Чеховы проводили каждое лето в селе Бабкине около
Нового Иерусалима.
Семья Чеховых была талантливой, шумной и насмешливой. Дурачествам не
было конца. Каждый пустяк, даже ловля карасей или прогулка в лес по грибы,
разрастался в веселое событие. С утра за чайным столом уже начинались
невероятные рассказы, выдумки, хохот. Он не затихал до позднего вечера.
Каждая забавная человеческая черта или смешное слово подхватывались всеми и
служили толчком для шуток и мистификаций.
Больше всех доставалось Левитану. Его постоянно обвиняли во всяческих
смехотворных преступлениях и, наконец, устроили над ним суд. Антон Чехов,