"Сага о Кугеле" - читать интересную книгу автора (Вэнс Джек)

Часть II От Саскервоя до Туствольда

Глава первая На борту «Галанте»

Первое впечатление Кугеля от «Галанте» оказалось в целом благоприятным: ладный корпус легко и горделиво покачивался на волнах. Продуманная отделка и со вкусом подобранные декоративные мелочи говорили о том, что судостроителей равно заботили как роскошь, так и удобство тех, кто находится под палубой. Единственная мачта имела рею, к которой крепился парус из темно-синего шелка. На пиллерсе, выполненном в форме шеи лебедя, качался железный фонарь, другой, более массивный, свисал с кронштейна на квартердеке.

Эти предметы Кугель одобрил, так как они способствовали хорошему ходу корабля и создавали удобства для экипажа. С другой стороны, он никак не мог взять в толк, зачем вдоль левого и правого борта тянутся топорные подвесные не то мостки, не то поплавки, висящие всего в нескольких дюймах над водой. Кугель прошелся вдоль причала, желая получше рассмотреть странные приспособления. Может быть, они задуманы как прогулочные палубы для пассажиров? Пожалуй, этому мешали хлипкость сооружения и досягаемость для волн. Может, они служили для того, чтобы пассажиры и экипаж могли со всеми удобствами купаться в море и стирать одежду в штиль? Или предназначены помочь команде ремонтировать обшивку?

Кугель выбросил эти вопросы из головы. Зачем придираться к мелочам, если «Галанте» с комфортом доставит его в Порт-Пергуш? Главной его заботой сейчас были обязанности червевода, о которых он не имел ни малейшего понятия. У Вагмунда, занимавшего эту должность до него, болела нога, и помогать он наотрез отказался.

— Начинай с самого начала. Поднимись на борт, посмотри на свою каюту, разложи пожитки: капитан Баунт человек суровый. Как обустроишься, ступай к Дрофо, он главный червевод, вот пусть и рассказывает о твоих обязанностях. На твое счастье, черви сейчас находятся в отличном состоянии, — ворчливо заявил Вагмунд.

Пожитками Кугель еще не обзавелся, зато в кошельке у него лежал предмет огромной ценности: «Нагрудный взрывающий небеса фейерверк». Стоя на пристани, новоиспеченный червевод обдумывал хитрый план, как уберечь «Фейерверк» от воришек.

Забившись в укромный уголок за штабелем ящиков, Кугель снял свою элегантную трехъярусную шляпу. Отцепил аляповатую пряжку, скреплявшую поля шляпы, и осторожно, чтобы не обжечься, прикрепил на ее место чешуйку. Теперь «Фейерверк» выглядел как обычная пряжка, а старую Кугель спрятал в карман. Он вернулся обратно к «Галанте», поднялся по сходням и вышел на среднюю палубу. Справа размещались гальюн и трап, ведущий на квартердек. Впереди, на носу, лежал форпик, там располагались камбуз и столовая для экипажа, а внизу, под ними, — кубрик.

В поле зрения Кугеля попали три человека. Первым был кок, посетивший палубу, чтобы сплюнуть за борт. Второй, высокий и тощий, с лицом трагического поэта, стоял у леера и о чем-то размышлял, глядя на водную гладь. Подбородок его украшала жидкая бороденка цвета красного дерева, волосы того же оттенка были повязаны черной косынкой. Этот тип так увлекся своими мыслями, что не удостоил Кугеля даже взглядом. Третьим был мужчина, только что опорожнивший ведро за борт. В глаза бросались его густые, белые, коротко подстриженные волосы и рот, напоминавший узкую щель, на красном лице с квадратными челюстями. Кугель решил, что это стюард, хотя сия должность никак не вязалась с грубоватым, даже суровым обликом человека. Из всей троицы только этот тип и обратил внимание на Кугеля.

— Эй ты, косорылый бродяга! Убирайся отсюда! — резко крикнул он. — Нам не требуются ни мази, ни талисманы, ни молитвенники, ни сексуальные игрушки!

— Я посоветовал бы вам сбавить тон, — холодно обрубил грубияна новый червевод. — Меня зовут Кугель, и я здесь по настоятельной просьбе господина Сольдинка. Так что извольте показать мне мою каюту и постарайтесь быть повежливей.

Стюард тяжело вздохнул, как будто его терпение подвергалось нелегкому испытанию.

— Борк! На палубу! — рявкнул он.

Откуда-то снизу выскочил толстенький коротышка, румяный и круглолицый.

— Что прикажете, сэр?

— Покажи этому малому его каюту, он утверждает, что является гостем Сольдинка. Забыл, как его имя: то ли Фугель, то ли Кунгель.

Борк озадаченно почесал нос.

— Меня не поставили в известность. Где мне найти каюту, когда на борту сам господин Сольдинк и вся его семья? Разве что джентльмен займет вашу каюту, а вы поселитесь с Дрофо.

— Мне не по душе такая идея.

— А вы можете предложить что-то получше? — уныло поинтересовался Борк.

Мужчина устало развел руками и удалился.

— Что это за грубиян? — поглядел ему вслед Кугель.

— Это капитан Баунт. Весьма недоволен, что вы займете его каюту.

Кугель потер подбородок.

— Вообще-то я бы предпочел просто одноместную каюту.

— Невозможно. Господина Сольдинка сопровождают госпожа Сольдинк и три дочери, так что с помещениями нынче туго.

— Мне неловко доставлять неудобства капитану Баунту, — сказал Кугель. — Может, лучше я…

— Не стоит, сэр! Храп Дрофо не слишком побеспокоит капитана Баунта. Смею вас заверить, мы как-нибудь разберемся. Сюда, пожалуйста, я провожу вас.

Стюард отвел Кугеля в просторную каюту, которую прежде занимал капитан Баунт. Кугель одобрительно осмотрел все углы.

— Здесь очень мило. Особенно вид из окна.

На пороге появился капитан Баунт.

— Надеюсь, вы всем довольны?

— Вне всякого сомнения. — Кугель обернулся к Борку. — Не могли вы принести мне что-нибудь перекусить, я завтракаю очень рано.

— Конечно, сэр, никаких вопросов.

— Единственное, о чем я прошу, это не трогать здесь полки, — грубо сказал капитан Баунт. — Моя коллекция пустых коконов бабочек-водяниц невосполнима, также не хотелось бы, чтобы вы рылись в моих старинных книгах.

— Не беспокойтесь! Ваши вещи останутся в неприкосновенности. А сейчас прошу меня извинить. Надо немного отдохнуть, прежде чем приступать к своим обязанностям.

— Обязанностям? — озадаченно нахмурился капитан Баунт. — Какие обязанности?

— Сольдинк просил меня немного поработать во время нашего путешествия, — с достоинством отвечал Кугель.

— Странно. Он ничего мне об этом не говорил. Бандерваль — новый суперкарго, а место младшего червевода займет какой-то странный голенастый иноземец.

— Я согласился на пост червевода, — важно сказал Кугель.

Капитан Баунт с отпавшей челюстью уставился на Кугеля.

— Ты червевод? — взревел он.

— Как я понимаю — да, — потупил глаза Кугель.

Новое жилище Кугеля помещалось в носовой части трюма, там, где сходятся штевень и киль. Обстановка выглядела очень простой: узкая койка с набитым сухими водорослями тюфяком и чулан, где висело несколько оставленных Вагмундом засаленных предметов туалета.

При свете свечи пострадавший осмотрел полученные синяки и ссадины. Они оказались неопасными, хотя поведение капитана Баунта перешло все границы.

— Кугель, ты где? На палубу! Да поживей! — раздался гнусавый голос.

Кугель простонал и заковылял на палубу. Его ждал высокий и плотный молодой человек с густой копной темных кудрей и близко посаженными черными глазками. Он с нескрываемым любопытством осмотрел Кугеля.

— Меня зовут Ланквайлер, я полноправный червевод и твой начальник. Но оба мы находимся в подчинении у главного червевода Дрофо. Сейчас он хочет прочитать нам вступительную лекцию. Хочешь добра — слушай внимательно. Пошли за мной.

Дрофо стоял возле мачты. Им оказался тот самый тощий мужчина с темно-рыжей бородкой, которого Кугель видел, когда взошел на борт.

— Садитесь, — указал Дрофо на скамейку. Наклонив голову вперед и заложив руки за спину, Дрофо рассматривал своих подручных.

— Я могу поведать многое! Слушайте и обретете мудрость, которой позавидуют все институтские профессора с их спряжениями и парадигмами! Только не поймите меня превратно! Вес моих слов не больше веса дождевой капли! После ста червей и десяти тысяч лиг вы с полным правом воскликнете: «Я мудр!» — или то же самое, но другими словами: «Я — червевод!» Но, обретя мудрость и став настоящими червеводами, вы не захотите хвастаться! Вы изберете молчание, потому что ваши заслуги будут говорить сами за себя! — Дрофо перевел взгляд с одного на другого. — Ясно? — нравоучительно завершил он тираду.

— Не совсем, — озадаченно сказал Ланквайлер. — Профессора в институте регулярно занимаются вычислением веса дождевой капли. На ваш взгляд, это хорошо или плохо?

— Мы сейчас говорим не о том, чем занимаются профессора в институте, — вежливо ответил Дрофо. — Мы обсуждаем обязанности червевода.

— А! Теперь все понятно!

— Именно так, — сказал Кугель. — Продолжайте, Дрофо, ваши наблюдения весьма интересны.

Продолжая держать руки за спиной, Дрофо сделал шаг в сторону левого борта, потом правого.

— Наша профессия очень уважаема! Дилетанты, неженки и глупцы проявляют себя здесь в истинном свете. Когда путешествие проходит хорошо и червеводы могут плясать джигу и играть на концертино, все вокруг только и вздыхают: «Ах, почему я не червевод!» Но если путь труден и тернист, если черный пуст свирепствует без пощады, а закупорки следуют одна за другой, будто удары в гонг судьбы… Если черви встают на дыбы и ныряют в воду, то пустозвон сразу проявляется во всей своей красе!

Кугель и Ланквайлер, хлопая глазами, переваривали услышанное, в то время как Дрофо продолжал вышагивать от правого борта к левому и обратно.

— Мы движемся вон туда, где небо смыкается с океаном, — объявил Дрофо, указывая длинным белым пальцем. — Туда, где во мраке сокрыты тайны всех эпох.

Точно в подтверждение его слов, багровое светило вдруг на миг затянула мутная пелена, словно бельмо на глазу старика. Дрогнув и подмигнув, дневной свет, к явному облегчению Ланквайлера, вернулся, но Дрофо даже не заметил происшествия. Он поднял палец.

— Море для червей дом родной! Они мудры, хотя им ведомы всего шесть понятий: солнце, волна, ветер, горизонт, темная пучина, верный курс, голод, насыщение… Да, Ланквайлер? Что ты считаешь на пальцах?

— Не имеет значения, сэр.

— Червей нельзя назвать умными, — продолжал Дрофо. — Они не умеют выкидывать фокусов и шутить. Хороший червевод, как и его черви, должен быть непритязателен. Ему наплевать, что он ест, ему не важно, спит ли он в сухом месте или нет, ему не важно даже, спит ли он вообще. Если черви исправно тянут корабль вперед, если след ложится ровно, если они с аппетитом едят и регулярно облегчаются, то и червевод спокоен. Ему ничего больше от жизни не надо: ни богатства, ни праздности, ни чувственных ласк томных красавиц, ни побрякушек, вроде той пижонской бляхи, сверкающей у Кугеля на шляпе. Стихия червевода — водный простор!

— Чрезвычайно завлекательно! — воскликнул Ланквайлер. — Я горжусь тем, что я червевод! А ты, Кугель?

— Не меньше тебя, — заявил Кугель. — Весьма достойная профессия, а что до украшения на шляпе, оно не имеет особой ценности, просто фамильная реликвия.

Дрофо безразлично кивнул.

— А сейчас я открою вам первый постулат нашего ремесла, который с таким же успехом можно применить к чему угодно. Кто-то будет орать на всех углах: «Я — непревзойденный червевод», тогда как прирожденный специалист может, не говоря ни слова, стоять в сторонке. Как узнать, где правда? Ее скажут черви!

Объясняю подробнее. Если мы видим желтых болезненных червей с распухшими фосикулами, с заскорузлыми жабрами, страдающих от закупорок, кто виноват? Черви, которые, кроме воды и простора, ничего не знают? Или тот, кто должен заботиться о них? Можем мы назвать его червеводом? Судите сами. А вот другой червь, сильный, уверенно держащий курс, розовый, как свет зари! Такой питомец делает честь своему хозяину. Настоящий червевод без устали драит членики, регулярно прочищает закупорки, скребет и вычесывает жабры до тех пор, пока они не начинают сверкать, как чистое серебро! Он пребывает в мистическом единении с волнами и морем, и в душе его царит безмятежный покой, ведомый лишь настоящим червеводам!

Да, и вот еще что. Ты, Кугель, пока еще мало знаком с этим ремеслом, но то, что ты пришел за наукой, кажется добрым знаком, поскольку у меня очень суровая школа. Либо ты постигнешь ремесло, либо утонешь, или, что куда хуже, вызовешь мое недовольство. Но начал ты хорошо, и муштровать тебя я намерен на совесть. Не подумай, будто я человек грубый или жестокий, — нет. Верно, я бываю строг, даже порой суров, но в конце концов, когда я решу, что ты наконец стал настоящим червеводом, сам скажешь мне спасибо.

— Вот уж порадовал, так порадовал, — пробормотал себе под нос Кугель.

Дрофо не обратил на это ни малейшего внимания.

— А тебе, Ланквайлер, может, и недостает упорства Кугеля, зато у тебя есть серьезное преимущество. Тебе ведь довелось поработать бок о бок с Вагмундом. К несчастью, больная нога помешала ему присоединиться к нам в этом путешествии. Я уже указывал на некоторые твои ошибки и недочеты. Надеюсь, мои замечания все еще свежи в твоей памяти?

— Ну еще бы! — льстиво улыбаясь, отозвался Ланквайлер.

— Вот и отлично. Тогда покажешь Кугелю, где у нас что, и снабдишь его хорошим расширителем и щипцами. Скажи-ка мне, Кугель, а нет ли у тебя с собой парочки крепких стремян?

Кугель отрицательно помотал головой.

— Я так торопился, что забыл прихватить их с собой.

— Жаль, жаль… Ладно, пользуйся превосходным снаряжением Вагмунда, только смотри, ухаживай за ним как следует.

— Непременно.

— Тогда иди и приготовь все необходимое. Скоро время выводить червей. «Галанте» отходит сразу же, как только Сольдинк отдаст приказ.

Ланквайлер отвел Кугеля к рундуку под форпиком. Там он порылся в сваленном на полу снаряжении, отбирая все самое лучшее для себя.

— На старика Дрофо можешь особого внимания не обращать. Уж больно он просолился за долгие годы в море, к тому же я сильно подозреваю, что он балуется червячьим ушным тоником — порой ведет себя как-то странно, — поучал он попутно Кугеля.

Ободренный дружелюбием Ланквайлера, тот осмелился задавать вопросы.

— Если мы имеем дело всего лишь с червями, зачем столь грубое и тяжелое снаряжение?

Ланквайлер непонимающе взглянул на него.

— Я никак в толк не возьму, с чего это Дрофо то и дело поминает разные тяготы и разгул стихий. Мы что же — должны полоскать червей в соленой воде или выкапывать их по ночам из болота? — добавил Кугель.

Ланквайлер усмехнулся.

— Так ты, значит, никогда прежде не имел дела с червями?

— Честно говоря, совсем немного.

— Тогда надо расставить все точки над «i». Не будем повторять слухи и теоретизировать, а уж тем более — понапрасну тратить время на пустую болтовню; я, как и Дрофо, предпочитаю дела, а не пустые словеса.

— Я тоже, — холодно заметил Кугель.

— Судя по своеобразному фасону твоей шляпы, ты выходец из далекой и экзотической страны, — ласково улыбнулся собеседник.

— Верно, — подтвердил Кугель.

— И как тебе нравится страна Катц?

— Тут много интересного, и все же хочется скорее вернуться к цивилизации.

Ланквайлер фыркнул.

— Сам я родом из Тугерсбира, что в шестидесяти милях к северу отсюда, там цивилизация тоже хоть куда. Ладно, к делу: вот Вагмундовы стремена. Я, пожалуй, возьму себе этот набор с серебряными раковинами, а ты выбирай из остальных. Только будь осторожен! Вагмунд — человек ужасно гордый и тщеславный, ни дать ни взять лысый в меховом парике, и буквально по-детски ревниво относится к своим вещам. А теперь, если не хочешь, чтобы тебе на голову вылился еще ушат поучений Дрофо, поспеши.

Ученики взяли отобранное снаряжение и вернулись на палубу. Под предводительством Дрофо сошли с «Галанте» и отправились вдоль причала на север. В конце концов они добрались до длинного загона, где лениво качались на воде несколько огромных созданий цилиндрической формы, диаметром от семи до девяти футов и почти столь же длинных, как сам «Галанте».

— Видишь, Ланквайлер, вон тех, с желтыми шишками? Они поступают в твое распоряжение. Думаю, сам понимаешь, что они нуждаются в уходе. А тебе, Кугель, поручаю тех двоих, слева, с синими шишками. Прежде ими занимался Вагмунд, а теперь они твои, — указал пальцем Дрофо в сторону странных существ.

— Не лучше ли поручить Кугелю тех, с желтыми шишками, а я бы взял синих. Тогда Кугель обретет поистине бесценный опыт обращения с первыми утренними червями, — осторожно предложил Ланквайлер.

Дрофо немного поразмыслил.

— Не исключено, не исключено. Но сейчас нет времени всесторонне обмозговать твое предложение, поэтому остановимся на первоначальном плане.

— Верное рассуждение, — подхватил Кугель. — И оно полностью созвучно второй аксиоме нашего ремесла: «Если червевод А по небрежению наносит вред здоровью своих питомцев, то и выхаживать их надлежит упомянутому червеводу А, а не безупречному трудолюбивому червеводу Б».

Ланквайлер был явно обескуражен.

— Может, Кугель и зазубрил тридцать разных аксиом из учебника, но, как указывает сам Дрофо, нет ничего ценнее практического опыта, — пробормотал он.

— Последуем первоначальному плану, — повторил Дрофо. — А теперь отведите своих животных к кораблю и наденьте на них упряжь. Кугель, впрягай своих по левому бор ту, а ты, Ланквайлер, — по правому.

Ланквайлер быстро взял себя в руки.

— Есть, сэр! — с воодушевлением воскликнул он. — Пошли, Кугель, шевели ногами! Мы их вмиг запряжем, по-нашему, по-тугерсбирски!

— Только смотри, не вздумай снова навязать тугерсбирских узлов, — предупредил Дрофо. — А то в прошлом плавании мы с капитаном Баунтом полчаса не могли распутать твой «особо легкосъемный»!

Ланквайлер с Кугелем спустились в загон, где находилось около дюжины червей. Одни неподвижно нежились на воде, другие медленно плавали взад-вперед, лениво шевеля хвостовыми плавниками. Среди них попадались и розовые, и даже почти алые, но имелись здесь и особи цвета слоновой кости, и ядовито-желтые. Те их части, что служили червям головой, были устроены довольно сложно: короткий толстый хоботок, зрительный бугор с одним-единственным крохотным глазом, за которым торчали две шишки на коротких стебельках. По этим разноцветным шишкам, при помощи которых черви ориентировались в пространстве, хозяева и различали своих питомцев.

— Давай пошевеливайся, Кугель! — прикрикнул Ланквайлер. — Пришло время воспользоваться твоей теорией! Старик Дрофо любит, когда бегают так, что фалды развеваются! Накидывай стремена и садись на одного из своих червей!

— Откровенно говоря, — явно нервничая, отозвался Кугель, — я слишком давно этим не занимался и многое позабыл.

— Да что тут забывать-то? — воскликнул Ланквайлер. — Смотри! Вскакиваешь на червя и накидываешь ему на глаз колпак. Потом хватаешься руками за шишки, и червь везет тебя куда надо. Смотри и учись!

Ланквайлер запрыгнул на одного из них, пробежал по нему и перескочил на следующего, потом на другого и в конце концов оседлал червя с желтыми шишками. Накинув на единственный глаз животного колпак, он схватился за шишки. Червь тут же заработал плавниками, выплыл из загона через заранее открытые Дрофо ворота и направился к «Галанте».

Кугелю отчаянно хотелось, чтобы у него все получилось так же ловко, но, когда он наконец оседлал червя и взялся за шишки, тот тут же стал уходить под воду. Он в отчаянии потянул шишки на себя, и червь тут же вынырнул на поверхность и взметнулся футов на пятнадцать в воздух, сбросив со спины седока, который шумно плюхнулся в воду. Бедолага с трудом выбрался на берег. Дрофо стоял у ворот загона и задумчиво глядел на него.

Черви все так же лениво колыхались на поверхности воды. Кугель глубоко вздохнул, снова прыгнул на червя и оседлал его. Он накинул колпак на глаз и уже куда более осторожно взялся за синие шишки управления. Червь никак на это не отреагировал. Кугель легонько двинул шишки вперед, что, по-видимому, немало удивило животное, и червь медленно двинулся вперед. Кугель продолжал экспериментировать, и в конце концов, двигаясь рывками и толчками, гигант приблизился к воротам загона, где их уже поджидал Дрофо. То ли по чистой случайности, то ли назло наезднику червь устремился в ворота, Дрофо широко распахнул их, и Кугель со своим питомцем с высоко поднятой головой легко скользнули мимо старика.

— Ну вот! — облегченно заметил Кугель. — А теперь к «Галанте»!

Но червь, не обращая ни малейшего внимания на приказ, уходил все дальше и дальше в открытое море. Стоящий у ворот Дрофо печально кивнул, будто в подтверждение своих опасений. Он вытащил из кармана серебряный свисток и трижды пронзительно в него свистнул. Червь развернулся и подплыл к воротам. Дрофо прыгнул на бугристую розовую спину и небрежно пнул шишки ногой.

— Смотри и запоминай! Шишки работают вот так. Направо, налево. Всплыть, нырнуть. Стоять, вперед. Понятно?

— Еще разочек, пожалуйста, — попросил Кугель. — Очень хочется перенять ваш метод.

Дрофо повторил свои действия, затем, направив червя к «Галанте», в меланхоличной задумчивости застыл на спине питомца, пока тот не подплыл к кораблю. Вот тут-то Кугель и понял предназначение ранее озадачивших его мостков — они представляли собой быстрый и удобный проход к червям.

— Смотри сюда, — сказал Дрофо. — Сейчас покажу, как его впрягают. Так, так и вот так. Сюда накладывают мазь, чтобы предотвратить появление ссадин. С этим ясно?

— Яснее некуда!

— Тогда приведи второго червя.

Следуя инструкции, Кугель довел червя до его места около корабля и прилежно впряг. Затем наложил мазь, как показывал Дрофо. Вскоре, к немалому своему удовлетворению, Кугель услышал, как Дрофо распекает Ланквайлера, пренебрегшего снадобьем. Оправдания Ланквайлера, который утверждал, что ему-де не нравится запах мази, нисколько не смягчили старика. Через несколько минут Дрофо снова вдалбливал вытянувшимся перед ним в струнку Кугелю и Ланквайлеру, чего он ожидает от своих подручных.

— В последнем рейсе червеводами работали Вагмунд и Ланквайлер. Меня не было, а обязанности главного червевода исполнял Гизельман. Я вижу, он был слишком нерадив. К Вагмунду у меня нет никаких нареканий, но Ланквайлер, по невежеству и лености, совершенно запустил своих червей. Только посмотрите на бедных животных! Они желтые, точно айва. Их жабры черны от налета. Можете быть уверены, Ланквайлер у меня возьмется за ум! Что же касается Кугеля, его выучка далека от образцовой. Но на «Галанте» он в два счета исправится, и Ланквайлер тоже.

А теперь — внимание! Через два часа мы выходим из Саскервоя в открытое море. Сейчас вы зададите своим червям по полмерке корма и подготовите приманку. После этого ты, Кугель, почистишь своих животных и проверишь их на предмет тимпа. А ты, Ланквайлер, сейчас же начнешь отскребать налет, а потом проверишь червей на тимп, пуст и плавниковых клещей. Кроме того, твой пристяжной выказывает признаки закупорки. Ему требуется промывание.

Червеводы, за дело!

Вооруженный щеткой, скребком, долотом и расширителем, банками с бальзамом, тонером и мазью, Кугель под бдительным надзором Дрофо принялся за чистку червей. Время от времени волна омывала животных и скатывалась по мосткам.

— Не обращай внимания на сырость! Это искусственно надуманное ощущение. С обратной стороны кожи ты постоянно влажный от разного рода жидкостей, многие из которых весьма неприятного происхождения. К чему же тогда пищать от капли доброй соленой воды снаружи? Не обращай внимания на любую сырость — это естественное состояние червевода, — свесившись через леер, наставлял сверху Дрофо Кугеля.

В середине дня на пристань прибыл господин Сольдинк в сопровождении семейства. Капитан Баунт собрал всех матросов на среднюю палубу встречать гостей. Первым на трап ступил сам Сольдинк рука об руку с супругой, за ними прошествовали их дочери — Мидре, Салассер и Табазинт. Капитан Баунт, подтянутый, в безупречно сидящем парадном мундире, произнес краткую речь:

— Сольдинк, экипаж «Галанте» приветствует вас и ваше очаровательное семейство на борту! Поскольку нам придется несколько недель жить бок о бок, позвольте представить вам членов команды. Я — капитан Баунт, рядом со мной — наш суперкарго, Бандерваль. Около него стоит Спарвин, наш уважаемый боцман, у него в подчинении находятся Тиллитц — вон тот, со светлой бородой — и Пармеле. Кока зовут Ангсхотт, а плотника — Киннольде. Далее — стюарды. Это верный Борк, никто лучше его не разбирается в морских птицах и бабочках-водяницах. Ему помогают Клаудио и Вилип и время от времени, когда его удается отыскать и когда он в настроении, юнга Кодникс.

У леера, поодаль от простых смертных, мы видим наших доблестных червеводов! Это заметный в любой компании главный червевод Дрофо, он управляется с загадками природы с такой же легкостью, как Ангсхотт — со своими бобами и чесноком. За спиной у него быстрые и проворные — Ланквайлер и Кугель. Согласен, они кажутся до нитки промокшими и унылыми и пахнут червями, но так и должно быть. «Сухой и благоухающий червевод — ленивый червевод», — как любит повторять Дрофо. Поэтому не доверяйте первому впечатлению — это отважные моряки, готовые на все!

У нас есть превосходный корабль, крепкая команда, а теперь еще с нами и очаровательные девушки, способные украсить любой морской пейзаж! Это доброе предзнаменование, хотя нам и предстоит долгое путешествие! Мы держим курс через океан Вздохов на юго-восток. В положенный срок поднимемся по дельте реки Великий Ченг, ведущей в землю Падающей Стены, и там, в Порт-Пергуше, наше путешествие окончится. Итак, близится миг отплытия! Господин Сольдинк, что скажете?

— Все в порядке. Можете отдать команду об отплытии, когда вам будет угодно.

— Отлично, сэр! Тиллитц, Пармеле! Отдать швартовы! Дрофо, подготовить червей! Спарвин, курс наклонно по азимуту, пока не преодолеем отмель Брэкнока! Море спокойно, ветер слабый. Сегодня запланирован ужин при свете фонарей на юте, в то время как наши гигантские черви, управляемые Кугелем и Ланквайлером, помчат судно сквозь тьму!

Через три дня Кугель в полной мере овладел азами ремесла червевода. Дрофо оказался просто кладезем неоценимых теоретических сведений.

— Для червевода, — поучал он, — день и ночь, вода, воздух и морская пена — лишь едва отличающиеся друг от друга характеристики окружающей среды, чьи параметры определяются величием моря и темпом червя.

— Позвольте один вопрос, — поинтересовался Кугель. — А когда же мне спать?

— Спать? Вот умрешь, тогда и выспишься всласть. А до этого прискорбного события надо беречь каждую крупицу сознательного существования, ибо она — единственная вещь, достойная упоминания. Кто знает, когда потухнет солнце? Даже черви, которые обыкновенно фаталистичны и невозмутимы, подают тревожные знаки. Только сегодня на рассвете я видел, как солнце помедлило над самым горизонтом и качнулось назад, будто лишилось последних сил. Потом светило странно запульсировало и только после этого смогло подняться на небо. Однажды утром, когда мы устремим на восток взор, полный ожидания, оно не взойдет. И тогда ты сможешь спать сколько душе угодно.

Кугель научился мастерски применять шестнадцать инструментов и узнал много нового о психологии червей. Тимп, плавниковые клещи, пуст и налет стали его самыми злейшими врагами, а закупорки — главной неприятностью, требующей подводного использования расширителя, спринцовки и шланга. Почему-то всякий раз, как закупорка благополучно устранялась, он оказывался как раз на пути извержения.

Дрофо проводил много времени на носу корабля, глядя на море. Время от времени господин или госпожа Сольдинк подходили к нему, чтобы переброситься словом. Иногда Мидре, Салассер и Табазинт, поодиночке или все вместе, присоединялись к главному червеводу, чтобы почтительно выслушать его мнение. По совету капитана Баунта они уговорили Дрофо сыграть на флейте.

— Ложная скромность не пристала червеводу, — сказал Дрофо.

Он сыграл и одновременно сплясал три лихих матросских хорнпайпа и сальтарелло.

Казалось, Дрофо совершенно не обращает внимания ни на червей, ни на червеводов, однако впечатление это было обманчивым. Однажды Ланквайлер совсем забыл положить приманку в корзины, висевшие в восьми футах впереди от его червей, в результате животные замедлили ход. При этом черви Кугеля, в корзины которых приманка, как и следовало, была положена, исправно тянули корабль вперед, и «Галанте» стало медленно сносить к западу по большой дуге, несмотря на все усилия рулевого. Дрофо по этому случаю вызвали с носа, он вмиг догадался, в чем проблема, и обнаружил Ланквайлера мирно спящим в укромном уголке за камбузом.

Он ткнул проштрафившегося червевода носком своего ботинка.

— А ну изволь встать! Ты не положил своим червям приманки, и корабль сбился с курса.

Ланквайлер смущенно поднялся, его черные волосы были всклокочены, а глаза отчаянно косили.

— Ах да, — пробормотал он. — Приманка! Совершенно вылетело у меня из головы, и боюсь, что я задремал.

— Я удивлен, что ты можешь крепко спать, в то время как твои черви замедляют ход! — загремел Дрофо. — Хороший червевод все время начеку. Он должен почувствовать малейшее изменение хода и незамедлительно определить его причину.

— Да-да, — залепетал Ланквайлер. — Я осознал свою ошибку. Так вы говорите, «почувствовать изменение», «определить причину». Я запишу, чтобы не забыть.

— Более того, — продолжал Дрофо. — Я заметил у твоего пристяжного запушенный тимп, и ты должен приложить все усилия, чтобы вылечить его.

— Разумеется, сэр! Я сделаю все сейчас же!

Ланквайлер с трудом поднялся, широко зевая и прикрывая рот ладонью, и поплелся к своим червям.

В тот же день Кугель случайно подслушал разговор Дрофо с капитаном Баунтом.

— Завтра днем, — сказал Дрофо, — мы попробуем ветра. Это будет полезно для червей — они еще не вошли в полную силу, и я не вижу причины подгонять их.

— Верно, верно, — согласился капитан. — Как вам ваши червеводы?

— В наше время никто не заслуживает отличной оценки, — фыркнул Дрофо. — Ланквайлер — тупица и копуша. Кугелю недостает опыта, кроме того, он растрачивает энергию на то, чтобы красоваться перед девушками. Он работает спустя рукава и ненавидит воду с пылом кота-гидрофоба.

— Но его черви кажутся вполне ухоженными.

Дрофо пренебрежительно покачал головой.

— Кугель выполняет правильные действия из неправильных побуждений. Из-за своей лени он никогда не перекармливает животных и не кладет лишнего количества приманки, его черви не слишком-то жиреют. Ему столь отвратительна возня с тимпом и налетом, что он искореняет их прямо в зародыше.

— Но в таком случае его работа кажется вполне удовлетворительной.

— Только на взгляд непрофессионала! Для червевода стиль и гармония — это все!

— Да, у вас свои горести, у меня — свои.

— Горести? Я думал, все идет гладко.

— До некоторой степени. Как вы, возможно, знаете, госпожа Сольдинк — женщина сильной и непоколебимой воли.

— Я предполагал что-то в этом роде.

— Сегодня за обедом я обмолвился, что мы находимся в двух-трех днях пути к северо-востоку от Лаусикаа.

— Пожалуй, да, судя по морю, — кивнул Дрофо. — Занятный остров. Червевод Пулк живет в Помподуросе.

— Вы знакомы с Пафнисианскими ваннами?

— Только по слухам. Насколько мне известно, женщины купаются в этих источниках, чтобы вернуть утраченную молодость и красоту.

— Совершенно верно. Госпожа Сольдинк, вне всякого сомнения, достойная женщина.

— Во всех отношениях. Строга в принципах, непреклонна в добродетели и не терпит несправедливости.

— Борк называет ее упрямой, твердолобой и вздорной, но это не совсем одно и то же.

— Определение Борка, по крайней мере, обладает достоинством краткости, — заметил Дрофо.

— В общем, госпожа Сольдинк немолода и некрасива. Она приземистая и толстая. У нее выдающаяся челюсть и черные усики. Но дама благородная и с сильным характером, поэтому Сольдинк у нее под каблуком. И теперь, поскольку госпожа Сольдинк пожелала искупаться в Пафнисианских ваннах, нам волей-неволей придется взять курс на Лаусикаа.

— Очень кстати, — обрадовался Дрофо. — В Помподуросе я найму червевода Пулка, а Ланквайлера или Кугеля уволю, и пускай он как хочет, так и добирается до континента.

— Неплохая идея, если только Пулк никуда не перебрался с Помподуроса.

— Нет, он там и с большим удовольствием вернется к работе.

— В таком случае половина ваших проблем решена. Кого высадите на берег — Кугеля или Ланквайлера?

— Еще не решил. Все зависит от червей.

Парочка удалилась, оставив Кугеля переваривать услышанное. Получалось, что ему придется не только работать не покладая рук, но и прекратить волочиться за дочерьми Сольдинка — во всяком случае, до тех пор, пока «Галанте» не отчалит от Лаусикаа. Кугель немедленно отыскал скребки и удалил со своих питомцев все следы налета, затем начистил их жабры так, что они засияли серебристо-розовым.

Ланквайлер тем временем осмотрел своего пристяжного, который успел изрядно запаршиветь и страдал от тимпа. Ночью он выкрасил его шишки синей краской, а затем, пока Кугель дремал, провел вокруг судна и подменил им отличного пристяжного Кугеля, которого впряг на положенное место со своей стороны. Ланквайлер, покрасив его шишки желтым, поздравил себя с тем, что так удачно избежал утомительной работы.

Наутро Кугель с изумлением обнаружил внезапное ухудшение состояния у своего червя.

Проходивший мимо Дрофо напустился на него с ругательствами.

— Взгляни, до чего ты довел своего червя! У него такая запущенная инвазия тимпа, что смотреть противно! К тому же, если я не ошибаюсь, вздутие указывает на сильную закупорку. Ее нужно немедленно устранить!

Кугель, памятуя подслушанный разговор, рьяно принялся за работу. Нырнув под воду, он начал орудовать расширителем, гант-крюком и шлангом, и через три часа напряженной работы закупорка была устранена. Червь немедленно утратил свой болезненно-желтый цвет и с новой силой потянулся за приманкой.

Когда Кугель наконец вернулся на палубу, он услышал, как Дрофо похвалил Ланквайлера.

— Твой пристяжной выглядит намного лучше! Молодец, так держать! — милостиво заметил наставник.

Кугель взглянул на пристяжного червя Ланквайлера. Очень странно, что страдающий закупоркой желтый червь Ланквайлера, кишащий тимпом, за одну ночь стал прямо-таки лучиться здоровьем, тогда как за столь короткое время здоровый розовый червь Кугеля пришел в исключительно плачевное состояние.

Кугель тщательно обдумал это обстоятельство. Он спустился на воду и, потерев шишки червя, обнаружил под голубой краской проблески желтого цвета. Кугель еще подумал, а затем поменял местами своих червей, поставив здорового на место пристяжного.

За ужином Кугель поделился с Ланквайлером своими переживаниями.

— Поразительно, насколько быстро они подхватывают тимп и закупорки! Я сегодня весь день возился с одним, а вечером забрал его на корабль, чтобы было удобнее ухаживать за ним.

— Стоящая мысль, — одобрительно кивнул Ланквайлер. — А я наконец-то вылечил одного, и второй тоже идет на поправку. Кстати, ты уже слышал? Мы идем к острову Лаусикаа, чтобы госпожа Сольдинк смогла искупнуться в Пафнисианских ваннах и вынырнуть оттуда девственницей.

— Я кое-что скажу тебе, только никому ни полслова, — сказал Кугель. — Юнга шепнул мне, что Дрофо намерен нанять в Помподуросе опытного червевода по имени Пулк.

Ланквайлер пожевал губами.

— И зачем ему это? У него уже есть два первоклассных червевода.

— Не хочется верить, что он собирается уволить тебя или даже меня, — продолжал Кугель. — И тем не менее сие кажется единственно вероятным предположением.

Ланквайлер нахмурился и ужин доедал в молчании.

Кугель дождался, пока Ланквайлер удалится, чтобы вздремнуть, затем прокрался на мостки у правого борта «Галанте» и сделал на шишках больного червя Ланквайлера глубокие надрезы, затем, вернувшись на собственные мостки, изображал со всей возможной шумихой, будто в поте лица борется с тимпом. Краешком глаза он заметил, как к ограждению подошел Дрофо, немного понаблюдал за ним, потом пошел своей дорогой.

В полночь приманки убрали из корзин, чтобы черви могли отдохнуть. «Галанте» тихо дрейфовала по спокойному морю. Рулевой закрепил штурвал, юнга дремал на носу под огромным фонарем, хотя ему полагалось зорко нести вахту. На небесах мерцали еще не потухшие звезды: Эчернар, Алгол, Канопус и Кансаспара.

Из своей щели выполз Ланквайлер, точно гигантская черная крыса, прокрался по палубе и соскочил на мостки у правого борта. Отвязав больного червя, он погнал его прочь. Червь поплыл. Ланквайлер сел верхом и потянул за шишки, но нервы были перерезаны и сигнал вызвал у животного только боль. Червь заколотил плавниками и поплыл к северо-западу, унося на спине отчаянно дергающего шишки Ланквайлера.

Утром исчезновение Ланквайлера было у всех на устах. Главный червевод Дрофо, капитан Баунт и Сольдинк собрались в кают-компании, чтобы обсудить происшествие, и через некоторое время вызвали Кугеля.

Сольдинк, сидя в кресле с высокой спинкой, вырезанном из скиля, прочистил горло.

— Кугель, как ты знаешь, Ланквайлер сбежал вместе с дорогостоящим червем. Можешь ли ты пролить свет на эту тайну?

— Как и все остальные, я способен лишь строить догадки.

— Мы были бы рады услышать твои соображения по этому поводу, — настаивал Сольдинк.

— Я полагаю, что Ланквайлер отчаялся стать квалифицированным червеводом, — рассудительным тоном начал Кугель. — Его черви заболели, и Ланквайлер не смог противостоять трудностям. Я пытался помочь и даже позволил ему взять одного из моих здоровых червей, чтобы самому привести в порядок его больного зверя, чего Дрофо, несомненно, не смог не заметить.

Сольдинк повернулся к Дрофо.

— Это правда? Если так, это делает Кугелю огромную честь.

— Вчера утром Кугель посоветовался со мной относительно этого шага, — мрачно пришлось подтвердить старику.

Сольдинк вновь обернулся к Кугелю.

— Продолжай, пожалуйста.

— Видимо, уныние побудило Ланквайлера совершить сей акт отчаяния.

— Но это неразумно! — воскликнул капитан Баунт. — Если он пал духом, почему просто не прыгнул в море? Зачем использовать в иных целях нашего ценного червя?

Кугель на миг задумался.

— Как бы то ни было, поступок Ланквайлера причинил нам огромное неудобство. Дрофо, мы обойдемся тремя червями? — спросил капитан.

— О, у нас не возникнет особых проблем. Кугель без труда управится с обеими упряжками. Чтобы облегчить работу рулевому, мы используем двойную приманку с правого борта, а с левого — половинную и таким образом доберемся до Лаусикаа, где сможем поправить положение.

Капитан внес в курс «Галанте» необходимые изменения, чтобы госпожа Сольдинк могла насладиться купанием в Пафнисианских источниках. Баунт, рассчитывавший быстро завершить рейс, был недоволен задержкой и пристально наблюдал за Кугелем, желая убедиться, что потенциал червей используется с максимальной эффективностью.

— Кугель! — кричал капитан. — Поправь ремень на том пристяжном — он тянет нас в сторону!

— Есть, сэр!

И снова:

— Кугель! Вон тот червь с правого борта откровенно бездельничает, просто плещется в воде. Замени приманку!

— Там и так двойная! — пробурчал Кугель. — Я менял ее час назад.

— Тогда используй восьмушку пинты хайлингерского аллюра, да поживей! Я хочу завтра до захода солнца прибыть в Помподурос!

Ночью червь с правого борта, раскапризничавшись, начал хлопать по воде плавниками. Дрофо, разбуженный плеском, вышел из каюты. Перегнувшись через ограждение, он увидел, как Кугель носится туда-сюда по мосткам, пытаясь накинуть узду на плавники непокорного зверя.

Немного понаблюдав за происходящим, Дрофо установил источник проблемы.

— Всегда поднимай приманку, прежде чем набросить узду, — прогнусавил он. — Ну, в чем дело?

— Червь хочет плыть вверх, вниз и в сторону, — запыхавшись, отвечал Кугель.

— Чем ты кормил его?

— Как обычно: половиной чалкорекса и половиной иллемского лучшего.

— Можешь урезать порцию чалкорекса на ближайшие день-два. А что с приманкой?

— Использовал двойную, как велели. А капитан приказал добавить еще восьмушку пинты хайлингерского аллюра.

— Вот в чем загвоздка! Ты дал лишнюю приманку, а это проявление глупости.

— Но так приказал капитан Баунт!

— Это худшее оправдание, чем отсутствие всякого оправдания! Кто червевод — ты или капитан Баунт? Ты знаешь своих червей, ты должен работать с ними, повинуясь опыту и здравому смыслу. Если Баунт вмешивается, смело проси его спуститься вниз и дать тебе совет относительно налета на жабрах. Вот как должен поступать червевод! Немедленно смени приманку и дай червю елагинского мульчента.

— Хорошо, сэр, — сквозь зубы процедил Кугель.

Дрофо быстро осмотрел небо и горизонт, после чего вернулся в свою кабину, а Кугель взялся за лекарства. Капитан Баунт приказал поставить парус, надеясь поймать попутный ветер. Через два часа после полуночи наконец поднялся поперечный ветер, и парус начал зловеще хлопать о мачту. Шум разбудил капитана, и тот побрел на палубу.

— Где караул? Эй, червевод! Эй, вы там! Что, никого нет?

— Только вахтенный, он спит под фонарем, — отозвался Кугель, вскарабкавшись на палубу с подмостков.

— Ну а ты-то на что? Почему не спустил парус? Ты глухой?

— Я был под водой, вливал в червя елагинский мульчент.

— Ладно, бегом на корму и уйми это проклятое хлопанье!

Кугель поспешил повиноваться, а Баунт пошел к ограждению на правом борту, где немедленно обнаружил новый источник недовольства.

— Червевод, а где приманка? Я приказал положить двойную приманку, с ароматом аллюра!

— Сэр, нельзя вливать лекарство, когда червь тянется за приманкой!

— Так зачем ты делаешь вливание? Я не приказывал давать ему мульчент!

Кугель выпрямился.

— Сэр, я подчиняюсь велению своего здравого смысла и опыта.

Капитан Баунт, утратив дар речи, уставился на него, всплеснул руками, развернулся и отправился обратно в постель.