"Еремей Иудович Парнов. Пылающие скалы (Роман) " - читать интересную книгу автора

характерным оттенком высохшей марганцовки. Это и есть знаменитый "загар",
колдовской каменный лак. Какого бы цвета ни была та или иная горная порода,
он всегда черен. Заставляя потеть даже камни, солнце вытапливает из них
скудный горный раствор, который оседает тончайшей железомарганцевой
плёнкой.
Щебнистые пустыни обычно рождаются на предгорных плато, куда тающие
ледники обрушивают грохочущие каменные лавины и низвергаются грязевые
потоки. Ветры развеют потом это исполинское решето, и дожди многократно
промоют его. Пыль и песок унесутся на сотни километров, чтобы осесть бог
весть где. Останется только щебень. Он легко пропускает воду, которая, как
в запечатанной кладовой, безвозвратно пропадает затем в подстилающих слоях
песчаника. Оттого так страшны чёрные безжизненные равнины, что не добраться
до этой глубинной воды ни жадным корням пустынных растений, ни
нетерпеливому заступу истомлённого жаждой кочевника.


Место для буровой выбирали по геологической карте, ориентируясь по
глубоко залегающим пластам и ловушкам, где могли скрываться насыщенные
природным газом подземные растворы. Никто не виноват в том, что пришлось
оно на дикую "чёрную гоби", куда всё, от жилых вагончиков до бурильных
труб, нужно было везти за тысячи километров. Днём и ночью. По бездорожью. В
любую погоду. И стала вышка среди пустыни её единственным маяком. В сухом и
чистом воздухе лампы светили далеко-далеко. Вертолётчики, подвозившие
горючее и питьевую воду, различали огни буровой, едва набрав высоту, и
уверенно ложились на курс. Они знали, как ждут их люди, вынужденные жить и
работать среди раскалённых камней, взрывавшихся по ночам от лютого холода.
Турбобур, чьи алмазные коронки ввинчивались в породу, пробиваясь к
вожделённому мезозою, где, по данным геофизики, могли находиться ловушки,
не терпит внезапных остановок - плоть земной оболочки тут же прихватит и
сожмёт. Мёртвым объятием. Потому солярка была здесь важнее хлеба, а вода
для раствора дороже питьевой.
Впрочем, жаловаться на снабжение не приходилось. Ни рабочие буровой
бригады, ни живущие с ними бок о бок геологи особой нужды не ощущали. На
случай возможного перебоя в доставке было припасено достаточно жестяных
бочек, чтобы не испытывать беспокойства, когда из-за урагана или ещё по
какой причине не прилетал в назначенный день вертолёт.
Машину, которая, взвихрив колючий песок, приземлилась поблизости от
вагончиков ранним сентябрьским утром, вышли встречать начальник экспедиции
Дмитрий Васильевич Северьянов и двое свободных от вахты буровиков.
Остальные благополучно досматривали последний сон. Один Северьянов знал,
что на объект прибывает руководитель проекта профессор Игнатий Сергеевич
Корват, под началом которого он работал ещё со студенческих лет, и вместе с
ним группа аккредитованных в Улан-Баторе журналистов. Несмотря на
протокольный характер визита, Дмитрий Васильевич никого из своих не
предупредил, стесняясь невольной в таких случаях показухи. Пусть пресса
увидит всё как есть, в будничной обстановке трудового дня, ничем
неотличимого от ста шестнадцати дней, прожитых в Гоби.
Однако не успели гости ступить на землю, как весть об их приезде
непостижимым образом разнеслась по вагончикам, и вскоре всё
немногочисленное население высыпало на площадку, символически обозначенную